« Я не рвался в первые, а просто был, просто жил первым… Во имя любви. Сейчас впереди колонны ставят за деньги. Смена цивилизаций», – констатировал в своем романе «Выхожу один я на дорогу» Иван Щеголихин. Творческий вечер писателя с представлением названного, а также романа «Не жалею, не зову, не плачу…» прошел в Национальной библиотеке РК.

Иван Павлович Щеголихин известен у нас в стране не только благодаря своим книгам, но и общественной позиции, которую он не считает нужным скрывать или равнять под общепринятую. Патриот и государственник, горячо в свое время приветствовавший Горбачева, перестройку и связанные с ней перемены, из десятилетий, последовавших за развалом Советского Союза и наступлением рыночных реформ, он вышел глубоко разочарованным демократией, и не скрывает этого в своих книгах. Подтверждение своим непростым размышлениям он находит у Бердяева: «Демократия понимает власть как право, а не как обязанность. И всякая высшая идея в демократических обществах умирает».

Щеголихин пишет: «При социализме было – от каждого по его способности, каждому по его труду… При монетаризме само собой получилось – от каждого по его потребности стать богатым, каждому по его способности избежать тюрьмы». Жаль, мало кто прочитает эти его размышления при нынешних книжных тиражах и повсеместном небрежении литературой.

Но и в прошлом, читающем веке, творчество писателя было известно не благодаря официальной критике, а, скорее, вопреки ей. Уже первые его повести и романы «В одном институте», «Снега метельные», «Другие зори», написанные, казалось бы, на столь беспроигрышные темы, как студенчество, целина и заводская жизнь в городе Рудном, едва не стали причиной его изгнания из Союза писателей. Постоянные запреты цензуры и конфликты с издательствами заставили его в конце концов оставить на время проблемы остросовременные и обратиться к истории, к первоистокам – к революции. «За что боролись?!»

В течение полугода он осаждал своей заявкой редакцию широко известной в те годы серии «Пламенные революционеры» в главном издательстве ЦК КПСС, написал четыре заявки (на уровне кандидатской диссертации). Не имевший за плечами ни одной книги по истории, а главное, беспартийный Иван Щеголихин добился договора на создание повести о соратнике Ленина Загорском. Написал «Бремя выбора», писал тайком от наших коммунистов, ушел в подполье, чтоб не донесли. Книгу хорошо приняли и редакция, и читатели, а затем уже сам Политиздат предложил ему поработать над книгой о малоизвестном поэте и переводчике, революционере, да к тому же нашем земляке Михаиле Ларионовиче Михайлове. Щеголихин написал роман «Слишком доброе сердце» (так называл Михайлова Чернышевский, они вместе были на каторге в Сибири), напечатал его в журнале «Простор», было много писем, хороших отзывов, а затем Политиздат выпустил книгу тиражом 300.000 – триста тысяч, специально уточняю для наших реформаторов.

«Цензура меня гробила, но не угробила, оставила жить дальше, словно бы для того, чтобы я образумился и убедился, – свобода слова есть главная причина…», а чего причина, он раскрывает в своих книгах (если коротко – многих нынешних бед).

Если книга «АЗиЯ» Олжаса Сулейменова была из тех, что готовили перестройку, то остросюжетные романы Щеголихина «Дефицит» и «Должностные лица» были предвестниками громких разоблачительных мафиозных дел, начавшихся на ее волне. Одним из первых в Советском Союзе он начал писать о коррупции в высших эшелонах власти. Книги Щеголихина давали друг другу почитать на одну ночь, «как лампу», что, по его словам, «предсказывал в лагере вор в законе Саня Бес».

В 1986 году писатель начинает работу над автобиографическим романом «Не жалею, не зову, не плачу…». Родившийся в 1927 году в Кустанайской области в семье крестьян-переселенцев, вечно гонимых, раскулачиваемых, он пишет о своем детстве и годах Великой Отечественной войны, о юности и первой любви, о лагере в Сибири в начале 50-х годов, впервые открывая мало кому известные страницы своей биографии. А жизнь писателя действительно порой закручивалась в невероятный сюжет…

В 1995 году Иван Павлович Щеголихин был избран в Верховный Совет РК, затем в парламент – в сенат. Эти почти десять лет легли в основу романа «Выхожу один я на дорогу», в котором сошлись подлинные события и подлинные места действия – Алматы и Астана, Париж и Швейцария, Москва и Петербург. Занятия политикой не отвратили его от литературы, он не из тех, кто много говорит и мало пишет. Иван Павлович Щеголихин издал 8 романов и 23 повести, перевел на русский язык около 20 произведений казахских писателей, в их числе Мухтара Ауэзова, Сакена Сейфуллина, Сабита Муканова, Габидена Мустафина, Сафуана Шаймерденова, Ади Шарипова, Малика Габдуллина, Бердибека Сокпакбаева и других.

Талант или рейтинг?

– Иван Павлович, стало уже общим местом утверждение, что в Казахстане нет литературы, во всяком случае русской. Должно быть, кому-то выгодно так говорить?

– Когда я слышу такое, то первым делом задаю вопрос: а что вы подразумеваете под словом «литература»? Кто бы это ни говорил – простой читатель или завзятый критик-болтун, чиновник или сотрудник Института литературы АН (там еще сохраняется русский отдел), – что они понимают под словом литература? И если ее нет в Казахстане, то где она есть, в какой стране, на каком континенте? И с чем можно сравнивать этот процесс? У меня впечатление такое, что отношение к художественной литературе изменилось во всем мире. Причина – глобализация, главным содержанием которой является перевод культуры в денежное выражение. Мы не можем назвать сегодня ни одного американского, европейского писателя, произведения которого ждут во всем мире, как с трепетом ждали Ремарка, Хемингуэя. Сегодня главная беда – это оскудение читательского внимания к литературе, с сожалением говорю об этом. А если и есть внимание, то к определенному жанру и роду литературы, которую можно назвать коммерческой.

Деньги – не только стоимость того-сего, не только мерило количества, но еще и главная власть абсолютно во всех сферах. Мы восхищается экономическим рывком Эмиратов, Кувейта, Сингапура, называем признаки процветания, миллионы и миллиарды, небоскребы и мраморные тротуары, проценты ВВП и прочего. Но ни одного писателя, ни одного ученого с мировым именем, ни одного выдающегося политика. Только шейхи, доллары, объемы нефти, курсы валют. Глобализация – это прежде всего духовное оскудение.

– Но вам не кажется, что на нашу казахстанскую ситуацию в литературе влияет и то, что если на издание книг уже есть госзаказ, то на их популяризацию в СМИ госзаказа нет? Рецензия как жанр уходит из журналистики, особенно независимой.

– Опять все упирается в деньги. Раньше был литературный процесс. Появление любого талантливого человека со своими произведениями на радио, в газетах сразу привлекало внимание. Что происходит сейчас? Я не скажу, что поэтов и прозаиков стало меньше, отнюдь, думаю, их стало больше, причем немало талантливых. Но все решает оплаченный тарарам, пресловутый менеджмент, реклама – деньги, деньги. Книги для госзаказа по тендеру отбираются, но тираж весь идет только в библиотеки. Искать новые книги казахстанских авторов в продаже бесполезно. Случайно, если тебе подарят, раскрываешь и диву даешься, как это прекрасно написано.

– Можно ли сказать, что наша художественная литература сегодня обществом не востребована?

– Литературный процесс закрыт по объективной причине – рыночной экономикой. Литературу заменила журналистика. Особенно заметно это стало в первые годы реформ. Пятнадцать лет назад я написал повесть «Желтое колесо», где прямым текстом обозначил беду – переехало нас жёлтое колесо, стали мы мясом прессы, для которой самый важный фактор – рейтинг. Что это такое, рейтинг? Это опять деньги, стремление заработать, хапануть. Грубо звучит. Но это мировой процесс. Просто у нас он выразился в более грубой, сокрушительной форме. Если там все было постепенно, то у нас случился стремительный обвал на глазах поколений, которые знали другое отношение к книге и другое общественное значение литературы. И если литература титульной нации все активнее поддерживается государством, то на этом фоне виднее становится незавидное положение остальных.

– В своем двухтомнике вы много размышляете о месте русских в Казахстане и в его новейшей истории, о причинах отъезда русских ли, немцев на историческую родину. Объявлена программа: Россия приглашает соотечественников на постоянное место жительства, финансирует переезд. Как вы думаете, будет это началом новой волны миграции?

– Внимание к соотечественникам – в любом случае положительное явление, другие страны постоянно помогают своим соотечественникам. У нас такой заботы не было не только у русских, но и у украинцев, белорусов. А нас в Казахстане много. Но что меня сразу возмутило, так это демографическая задача на первом месте. И потому первое мое пожелание – обращаться не к нам, а к китайцам, они эту проблему решили бы лучше нас (и уже решают на Дальнем Востоке). А надо рассматривать прежде всего культуру. Давно еще было Константином Леонтьевым сказано, что прогресс в традиционалистских обществах заключается в возвращении к истокам. И казахов, обратившихся сегодня к истокам, понять можно. Хотя это преувеличение – говорить, что советский период закрыл всю национальную литературу. Нацеленность на свои внутренние проблемы, исключая проблемы других национальностей (хотя формально у нас есть Ассамблея народов Казахстана), – это все-таки регресс, а не прогресс. Когда все – только для титульной нации, даже простое перечисление известных ученых, писателей – без русских имен, исключая только достижения в спорте. Замалчивание бестактно по отношению к другим нациям, к патриотам Казахстана, которые здесь родились и прожили жизнь… Что ж, это может дать толчок к отъезду. А что до обращения – спасибо за внимание. Тяга к родине у немцев, например, я считаю, сильнее, чем у русских, хотя немцы были здесь связаны с казахами больше, чем русские. Я имею в виду смешанные браки, знание языка. А, заметьте, как радуются казахи, когда кто-то знает язык, буквально озаряются. И сами с легкостью говорят на русском. Просто удивительная способность к языкам. А вот русские не могут выучить, по себе знаю. Язык становится камнем преткновения. Без перевода с языка на язык – с казахского на русский и наоборот в делопроизводстве нельзя. И президент это понимает, об этом говорит.

– В последнем президентском Послании речь идет о трехязычии. Казахи выучат. А вот мы?

– Неизбежным будет отъезд тех, кто не считает нужным это трехязычие блюсти. Государственная служба – да, дипломатическая служба – да, журналистика… То есть изучение и знание по необходимости. А так чтобы стало нормой жизни для всей массы населения, я в это не верю. Это невозможно. Привлекателен в программе Путина интерес определенных регионов к представителям тех или иных профессий. Людям с высшим образованием надоело торчать на базаре. С другой стороны, у нас тоже появились рабочие места и ярмарка вакансий.

Частная речка

– Вообще язык – это не главная наша проблема по сравнению с положением людей в ауле. Я бы на первое место поставил проблему выживания в аулах. Местное самоуправление надо начинать со школы и семьи. Молодежь заброшена, дети в сиротских домах при живых родителях. Людям нечего делать, отсюда пьянство, наркомания.

– Была же трехгодичная программа помощи аулу…

– Она ничего не дала. Нечего людям в аулах стало делать. Да и лень одолела за годы перестройки. Утрачена уверенность в завтрашнем дне, над чем мы прежде по своей глупости, недальновидности только издевались. Люди кочуют из аулов в города, где светит хоть какая-то работенка.

– А ситуация в Маловодном? Там-то люди на своей земле?

– Но почему она захвачена и обращена в свою пользу людьми пришлыми? Местным казахам обидно, это естественно, они помнят свой род до седьмого колена, знают, кому здесь принадлежала земля на протяжении столетий. Но этого знания мало, надо же на этой земле что-то делать. «Казахи не земледельцы, а номады». Тогда где же ваши отары, табуны, стада? Лень-матушка одолела – русских, казахов по отношению к своей земле, только и ждут-пождут инвестиций заокеанских. Всё брошено на самотек. Главное – права, наши права на родную землю. И никаких обязанностей за ней ухаживать, ее обрабатывать, использовать на благо народа. Раньше заставляли работать, были колхозы, совхозы, бригадир тебе спать не даст, погонит в поле, зарабатывать, получать трудодни. И будут у тебя и овцы, и коровы, и лошади.

Обязанности человека и гражданина должны быть выше его прав. Для человека нравственного существуют прежде всего обязанности. Но правят – права, поскольку у них есть стража, правозащитники с оплатой как местной, так еще больше международной. Недавно в газете читаю семейный разговор, жена категорически заявляет: не хочу рожать, хочу карьерный рост, буду министром. Имею право. У нас правильная гендерная политика, и вообще почему во всем мире рожает только женщина, а где равенство полов?

Плохи дела в сельской местности. Почему мы равняемся на зарубежное образование, а у себя дома не можем наладить хотя бы четырехклассную школу? Военкомат докладывает, есть призывники, не могут читать и писать.

– Иван Павлович, мы видим, что сейчас происходит вокруг земли, может быть, изначально не надо было землю продавать? Не надо было принимать такой закон?

– Споров было очень много вокруг этого закона. Наверное, требуется новая решительная реформа. Закуплена земля, поставлены колышки, и не смей ее трогать. Даже не закуплена – захвачена под шумок легализации. Вплоть до того, что реки огорожены. Скоро государственной земли уже не останется. Кругом одна частная собственность. А по городу за гроши были выкуплены первые этажи для офисов, ресторанов, магазинов и перепродаются теперь за миллионы. И одному Богу известно, сколько в городе закуплено квартир и дремлют без жильцов, взаперти, радуя владельцев растущими ценами. СМИ зовут-призывают оформить всё по амнистии, но недвижимость так просто с места не сдвинешь.

– Вы еще в советское время подняли тему борьбы с коррупцией в своих романах «Дефицит», «Должностные лица». С коррупцией боролись Петр Первый и Екатерина Великая. У нас создается комитет за комитетом, ищутся новые формы борьбы. Но есть ли оно, какое-то эффективное средство?

– Неотвратимость наказания за преступление – главное средство. И здесь выходит на первое место наша судебная система. В новых, непривычных для нас условиях – в условиях демократии. Дают по ТВ информацию об ужасном преступлении, и тут же на телеэкране первым планом – адвокаты, жизнеутверждающе глаголят о правах, и сразу понятно, что преступник не будет наказан. Почему не появляются прокуроры? Судебный процесс – это состязание сторон. На телевидении нет прокурора, ему никто не платит. Он только мешает. А адвокатам платят, и сами адвокаты платят за свое появление на экране. Телеэкран уже один из способов защиты своего подсудимого и создания общественного мнения. И развала уголовного дела по существу. Так что без крепкой судебной власти, без суровых приговоров жить невозможно. Двадцать лет тому назад у меня не повернулся бы язык говорить такое, а сегодня приходится – заставила демократия.

Мы зависим при всей своей независимости от европейских канонов. И за убийство, порой серийное, смертной казни тоже не будет, иначе нас в ВТО не пустят. Америка сохраняет смертную казнь, и плевать она хотела на ОБСЕ и на всех прочих. Помню, в сенате разговор на эту тему с делегацией из ФРГ. Я привел им высказывание Канта: убийца должен знать, что, убивая другого человека, он неминуемо расстанется с собственной жизнью, смерть ему гарантирована законом. А им на Канта плевать, он не демократ, и получается, что отмена казни гарантирует убийце долгую жизнь. Тогда забирайте к себе в Европу этих ангелов непорочных, кормите их, содержите, проверяйте на вшивость, мы вам будем их отправлять регулярно.

В условиях разнузданной свободы и безнадежности стремительно исчезает естественный инстинкт самосохранения, поэтому растет преступность. Всем на все наплевать. И что взятки? Хапуга знает, что в любом случае он выкрутится, у него тьма примеров, как откупаются его начальник, его подчиненный, его коллега.

От коррупции, от повсеместной власти денег одними словесами, болтовней избавиться невозможно. Это мой оптимистический прогноз. Почему оптимистический? Потому что не на словах, а на деле неизбежно усиление судебной власти, иначе пропадем. Без вполне очевидной угрозы сесть за решетку, никто не боится ни тюрьмы, ни увольнения, ни позора – ничего, если у него набит кошелек. А так не должно быть.

– Говорят, существует такса. Чтобы стать судьей, надо 200 тысяч долларов дать наверх. По-вашему, судьи должны быть выборными или назначаемыми?

– Как можно выбирать судью, если ты не судился, слава Аллаху, не общался с кандидатом ни дома, ни на работе, ни на базаре – нигде? Откуда тебе знать про его профессиональный уровень, черты характера, честность и справедливость? Только назначение сверху, людьми сведущими, компетентными и ответственными. Выборы в нашей ситуации всегда подтасовка. И разговоры о сроках полномочий президента что у нас, что в России со ссылками на Конституцию я считаю абсурдом. Если жизнь идет без пальбы-стрельбы, есть работа, зарплата и пенсия, заткнитесь, благодетели, вы со своими выборами-перевыборами. Я убежден, в нашей ситуации требование политических реформ, парламентской республики вместо президентской означает всего-навсего прикрытие демократическими лохмотьями своих родовых предпочтений, землячества и т. п. (мягко говоря).

Новейшая наша история показала за 15 лет, что в странах Центральной Азии должен править только один человек. И дай ему Аллах здоровья и сил. Как бы ни критиковали Туркменбаши, он сохранял жизнеспособность народа, не допустил междоусобицы. Меньше всего критиковали президента Киргизии, он в тени оставался, добрая душа. А теперь киргизов невозможно вернуть к нормальной жизни, ничего, кроме митингов и мародерства, при нарастающем разделении на север и юг. Между прочим, это самый близкий народ казахам – по языку, по истории, по географии, надо бы навострить глаза и уши и – сделать выводы.

Cоциализм – был

– Но вот интересно, Иван Павлович. Вы когда-то написали книги о пламенных революционерах, а теперь резко высказываетесь о современных революциях. Это такая метаморфоза в вашем сознании или эти революции какие-то не такие? Антинародные? Та же украинская?

– Они всегда были антинародные. От своих книг о революции не отказываюсь. И надеюсь, что в 2017 году признают и будут отмечать Великую октябрьскую социалистическую революцию.

В своих книгах я ничего не смягчал. Стремился любой ценой сказать правду. В последней главе этого двухтомника у меня есть беспощадная оценка 1937 года, кто кого и когда сажал.

– Я обратила на это внимание – сначала уничтожили дворянство, офицерство, духовенство, купечество, многомиллионное крестьянство в двадцатых годах, а потом стали сажать тех, кто сажал.

– И в Казахстане тоже так было, сначала пересажали «Алаш-орду», заставили откочевать сотни тысяч сельчан за пределы родной страны, а потом пришло возмездие. Бог долго терпит да больно бьет. В 37-м стали сажать самих карателей. Казахи знают, терпят, молчат, и мы помолчим. Но так было. Но – и социализм тоже был. И остался вечной мечтой человечества.

Французская революция оставила французам гимн, День взятия Бастилии. Все извлекают опыт из своего прошлого – горький, какой угодно. Но только не мы! Гильотина Робеспьера сколько молотила? И тем не менее Франция от своей революции не отказалась. И монархия в Европе существует: Великобритания, Бельгия, Испания, Швеция…

Но можно ли называть нынешние выступления в Бишкеке и в Киеве революцией? Нет, это действует опять-таки власть денег. И у них там не оппозиция, а хаппозиция. Все за деньги. Смотреть тошно по ТВ на эти гламурные костюмчики и палаточки в Киеве на площади. Как изящно все сделано, сколько денег ухлопано. Это не бомжи, не пролетариат, не крестьянство вышли добиваться справедливости. Это все за деньги. Это клан на клан, все оплачено. Это власть денег. Всегда народ, любая религия боялись власти Молоха, власти денег. Но нас же прошлое ничему не учит.

Если у нас нет мародерства, надо поддерживать ту власть, какая есть. Да, власть одного вождя. Потерпите, господа из хаппозиции..

– Мы с вами беседуем, Иван Павлович, в дни, когда в Астане прошел конгресс «Читающая страна», в Алматы только что закончилась Международная книжная выставка-ярмарка «На Великом Шелковом пути», прошел Евразийский медиа-форум.

– Поддерживаю форум журналистов, наконец-то обратились к проблемам Ирака, Ирана, вышли из холуйской подчиненности Штатам, начали говорить правду. Нельзя виселицу Саддама Хусейна называть главным смыслом демократии. Если американцы покинули заседание – это хорошая новость. И я поддерживаю выступление Путина в Германии по мерам безопасности в Европе. Надо противиться политике силы со стороны США, создавать ей реальный противовес.

– На этой конструктивной ноте и закончим?

– Закончим, Люба, поздравлением с праздником – Днем Великой победы!

– Позвольте, Иван Павлович, цитату из вашей книги? «Мы не просто старые, черт побери, мы прежде всего бывалые, все испытавшие и познавшие, работящие и надежные, прошедшие огонь и воду и медные трубы. И сегодня только там нормально идут дела, где еще трудятся люди нашего поколения. Мы не свидетели прошлого, мы творцы социализма, вот наш статус».

И вас с наступающим Днем Победы, Иван Павлович! Здоровья вам и новых книг.