Стас Давыдов – ведущий юмористического интернет-шоу "This is Хорошо", которое с октября 2010 года выходит на одноимённом Youtube-канале. За 8 лет существования канал набрал 5,9 млн подписчиков, а передачу снимают в столице Латвии – Риге исключительно на русском языке. Основной формат – обзор смешных видеороликов из интернета с не менее смешными комментариями ведущего. За счёт этого "This is Хорошо" нередко становилась источником мемов.
Ведущий "This is Хорошо" Стас Давыдов, посетил Алматы в рамках фестиваля #ВидеоБайга от Beeline в качестве хедлайнера. Журналист informburo.kz поговорил с Давыдовым об усталости от формата юмористического шоу, о том, что ностальгия может вредить и куда пропал диван по имени Ченнинг.
– Блогеры – это бездельники, которые кривляются перед камерой и ничего полезного не делают. Это миф или нет?
– Да, бездельники. Это всё правда. Я вам ничего не могу противопоставить (смеётся). Можно легко начинать и снимать. Я могу рассказать, как у нас всё происходит. Втроём пишем сценарий, ещё два человека занимаются монтажом и помогают во время съёмок. Мы работаем целую неделю. На студии находимся ежедневно. Постоянно нужно вести переписку, продумывать, что дальше делать. Снимать ещё видео, которые нам хочется снимать. Снять видео – это иногда день съёмок плюс четыре дня монтажа. До этого – несколько дней написания сценария. Я бы не сказал, что это неимоверно напрягающая работа, ну кроме того, что я очень много времени на это трачу и мало сплю. Скорее всего, укорачиваю этим свою жизнь, но я бы не сказал, что это из самых напряжных работ, но она и не лёгкая.
– Не надоело ли за столько лет работать с форматом, который практически не менялся?
– С форматом ситуация своеобразная. Каждый раз, когда мы пытаемся что-то изменить, подписчики воспринимают это негативно. Уникальность ситуации в том, что это очень старый канал, люди привыкли к нему и придумали своё "раньше было лучше", в которое они верят и продолжают ему следовать. Очень много сил уходит на поддержание жизни канала – больше, чем на какое-то его развитие. Мы бы хотели что-либо ещё делать и делаем потихонечку другие каналы, которые нам самим нравятся, но из-за того, что необходимо поддерживать жизнедеятельность "This is Хорошо", они пока что развиваются инвалидно. Не особо активно. И формат по большому-то счёту "Какие-то актуальные вирусные видео и какие-то комментарии по этому поводу" не изменился за 8 лет. Другое дело, что изменилась команда, изменилось время, изменилось то, как правильно подавать контент. Поменялся окружающий мир. В 2010 людям приходилось смотреть "This is Хорошо", потому что и выбора-то не было – каналов было мало. А сейчас выбор есть.
– Ваша старая аудитория взрослеет. Вы подстраиваетесь под старую аудиторию или ориентируетесь на молодое поколение, которое заменит старое?
– На данный момент нам кажется, что мы подстраиваемся, но по факту аудитория тоже для себя решила, что… Ну, возьмём взрослого, который в студенчестве смотрел "This is Хорошо". У него существует такая призрачная иллюзия, что раньше было лучше, а сейчас не нравится. Это частая модель выражения своего мнения. На самом деле фишка в том, что если старый зритель внимательно пересмотрит старые выпуски, ему, скорее всего, не понравится просто потому, что это было уместно именно в тот момент. И ему, вероятно, будет "Ок", потому что это работает на ностальгию. Ностальгия – это такое обманчивое и мерзкое чувство, которое нас очень часто обманывает, и многие этим пользуются.
А сейчас выпуски изменились и даже ближе к тому, что нравится зрителю, который вырос на наших странных шутках. Это шутки, которые пишем мы. По большому счёту ничего не изменилось, а мы чуть-чуть изменились. А если человеку это не нравится – значит, он стал другим, и это нормально. И возможно, он боится признать, что ему нравится плохой юмор.
– Но выпуск 666 был резким переходом на взрослую аудиторию. (Шоу "This is Хорошо" №666 было выпущено на pornhub.com с соответствующим, но смешным содержимым. – Авт.)
– Это не был переход на взрослую аудиторию. Мы давно хотели выпустить такой ролик, но боялись, что скажут рекламодатели. Мы собирались чуть-чуть взбодрить аудиторию, но 666 выпуск привлёк слишком много внимания. На порнхабе почти 800 тысяч просмотров – это больше, чем мы рассчитывали. Честно говоря, мы немножечко на очко подсели, что к нам серьёзный рекламодатель не придёт. Ведь они такие чувствительные, и их легко затронуть, но вроде бы пока что никак не аукнулось. Видимо, люди сейчас к такому контенту спокойней относятся. И мы наработали какой-то авторитет, и это несильный удар по нему.
Это было просто ради веселья. Давно хотели сделать такой выпуск, но не было повода. На самом деле у нас есть ещё много роликов, которые мы не включили в тот выпуск, чтобы на полчаса не затягивать. Их много и постоянно добавляются новые: возможно, мы ещё выпустим.
Читайте также:Родион Скрябин – про принципы работы в современном медиа (и про политику и секс на "Лайфхакере")
– Про аудиторию. Вы её изучаете? Возраст, как она растёт и меняется? Как эти данные влияют на канал?
– Мы постоянно принимаем решения, основываясь на аналитике. Так канал хоть как-то живёт. Сколько времени нас смотрят, когда падает, удержание, когда не падает, или как повлияла рекламная интеграция. Это всё в каких-то долях и процентах. Сравниваем в периодах, смотрим проценты и понимаем, что ничего не понимаем, но иногда кажется, что поняли, что-то тогда даже меняем. Мы проанализировали и поняли, что нам нужно менять стиль превью у видео, люди мало на них кликали. Также сменили фон обратно на белый, потому что выросло потребление с мобильных устройств – более 60%. С маленького экрана телефона сложновато смотреть видео с очень красивым и замечательным фоном, который хорошо освещён, потому что очень много мелких деталей, которые не видно и на фоне которых теряется ведущий. И картина не контрастная, а на телефонах часто смотрят с низкой яркостью при ярком освещении, и вообще люди не воспримут, что какие-то надписи возникают. Вот поэтому мы решили вернуться к белой стене. (Начиная с 492-й серии для шоу были построены новые декорации с ярким фоном и диваном по имени Ченнинг Татум, но после 666-й серии диван неожиданно исчез, а декорации заменила белая стена с постером. – Авт.)
– Про мобильные. Как на вас сказалось то, что Youtube перешёл на вертикальное видео?
– Это логично, мы уже в 2018 году. На телефоне проще снимать вертикально, и мы держим телефон вертикально. Но "Ютуб" всё-таки про немного другой формат. Это не "Инстаграм", где по-быстрому посмотрел и не нужно особо нагружать себя и думать: посмотрел, поставил лайк и пошёл дальше. "Ютуб" – это немного другое. Чуть более серьёзный контент, даже развлекательный. Наверное, логично, что никто не снимает вертикальное видео специально для "Ютуба", хоть он такое и поддерживает. Но снимать вертикальные видео пока что можно только чтобы выделиться.
– Было ли желание всё перерубить и попытаться перетащить аудиторию на те не ожившие до конца проекты?
– Да, было, а может, в какой-то момент мы так и сделаем. Чёрт его знает. Но пока что мы так не делаем, так как зависим от рекламных интеграций, и они зачастую приходят именно на "This is Хорошо". У канала есть авторитет и узнаваемость, и рекламодатели хотят интеграцию именно там. И с этим мы пока что ничего не можем сделать, и опять же, делать попустительски, как попало, мы не можем. Иначе нас совсем перестанут смотреть. И вот в такой мы странной ситуации, что вроде бы мы как...
– Заложники своего формата?
– Да, переступаем через себя и делаем хорошо, чтобы оно до сих пор монетизировалось. Если вдруг мы резко перестанем делать выпуски, то какое-то время сможем спокойно существовать, но не будем знать, когда придёт реклама на другие каналы и какой из каналов выстрелит. Не настолько мы опытные.
– Про рекламу. Вы обычно не касаетесь политики. Что насчёт госзаказа Латвии или соседней России?
– Мы отказывались. Приходили с российской стороны заказы. В этом году я катался на лекции, которые спонсировались администрацией Петербурга. Это очень косвенно связано с политикой. Я даже не считаю, что связано. Я просто рассказывал студентам о своём опыте и о том, что происходит на "Ютубе". Прямые заказы у нас были в духе "Вот кандидат, и расскажите о нём", но мы не хотели принимать, потому что политика – это такое скользкое поле, это два стула, на которых нет правильного выбора: куда ни сядешь, везде получишь неприятности. Поэтому мы выбираем никуда не садиться и не связываться. А в Латвии большинство не знают, что мы вообще там контент производим.
– Вы сами из Латвии, но канал русскоязычный. Почему не на родном языке?
– Русский язык был выбран для охвата большей аудитории, и мы сами русскоязычные, хоть и говорим по-латышски. Но носителей языка во всём мире всего около 2 млн, заведомо ограниченная аудитория. Конечно, можно работать и на неё, но намного сложнее. Многие в Латвии смотрят и не знают, что мы из Риги.
– У нас в Казахстане своя непростая история с двуязычием, как и на всей территории постсоветского пространства. Но мы не можем судить о том, что происходит у вас, так как видим ситуацию через призму российских новостей.
– Я слышал российские новости про запрет русского на улицах, но такого не происходит. Надо признать, что со стороны пронациональных латышских СМИ идёт что-то такое же, что Россия на границе стоит и собирается нападать на Латвию. Абсурд поддерживается с обеих сторон. Поэтому знать точно, где правда, невозможно.
Мне кажется, что в Латвии, как и во многих бинациональных обществах, какие-то трения есть, но молодёжи на это чаще всего пофиг. Это политические игры, которые используют партии, чтобы привлекать голоса, не делая ничего. Например, ты такая латышская партия, и ты говоришь: "Мы за латышей!", и все латыши идут голосовать, и плевать, какая у тебя политическая программа и что ты обещаешь сделать, они же латыши. И точно так же с русскими партиями: "Мы за права русских!". И все бегут голосовать, ведь они за права русских, и плевать, что собираются воровать. И вот эта игра идёт долгие годы, и поэтому политикам очень полезно пытаться поддерживать раздробленность в обществе. Есть какие-то трения, но я бы не сказал, что это серьёзно. До каких-то конфликтов не доходит. У нас делится по регионам. В Риге можно нормально разговаривать и по-русски, и по-латышски. Есть регионы, где говорят только по-латышски, а есть пара очень русских городов.
– Но вы добавляли титры на английском. Это тоже рыночное решение?
– Мы добавляли и писали в надежде охватить новые аудитории. Было интересно попробовать. В наших регионах привыкли смотреть английский контент с титрами или в дубляже, а англоговорящие всё же привыкли слушать английскую речь. Кто-то даже смотрел, и нам писали англоговорящие с вопросами: почему нет титров. Мы даже делали дополнительный канал, где человек дублировал меня на английском, но это очень сложная работа. Нужно всё это делать оперативно и перевести, адаптировать какие-то шутки, плюс всегда есть игра слов. Видео собирали просмотры и даже были успешными, но работа себя не оправдывала, чтобы продолжать этим заниматься.
– Про мат. Вы стараетесь не материться, но невозможно сказать, что это как-то для защиты детей, что доказывают 666-й выпуск на pornbub и ваши шутки, которые оскорбляют почти всех и всё. Расистские, эйджистские, нацистские, перечислить все сложно.
– Мы не собирались делать выпуски без мата, когда начинали. Просто так получилось, а зрители за это почему-то зацепились и начали выделять как фишку. Мы решили, что не будем их расстраивать, и продолжили без мата. Честно говоря, это более интересный вызов – найти замену мату, которая была бы так уместна, правильно и всё описала бы.
"Ну ладно, придумаем другой подход" – это, честно говоря, со сценарной точки зрения нам нравится. Это очень редкий случай, когда человек осознаёт, что матов нет, но это не меняет того, что у нас достаточно грубые выпуски. Очень часто подходят мамы с маленькими детьми лет девяти и говорят: "Очень здорово, что у вас нет матов, вот у меня смотрит дочечка". Моя реакция: "Вы что, совсем охренели, что ли?" (смеётся). Да, тут нет матов, но они не единственное зло в мире. Пусть будет с матами, но не такая злоба, как у нас. Тексты, которые я произношу, достаточно агрессивны. Хотя, скажем так, и человека чуть-чуть поумнее там ничто не задевает. Да, ему может не понравиться, что это достаточно глупые шутки.
– Вы оскорбляете практически всех, но должен юмор как-то себя ограничивать?
– Когда человек оскорбляет всех и при этом честен. Я также оскорбляю себя, мы оскорбляем друг друга, мы живём на оскорблениях. В этом есть способ открыть людям глаза на какие-то минусы, и это, по-моему, совершенно нормально. На шутки обижаются чаще всего те, кто не может подумать и посмотреть пошире на это дело. Понятно, что есть какие-то границы, которые не принято переходить. Но я бы не сказал, что их нельзя переходить. "Нельзя" – это слишком категорично. Это моральный выбор каждого человека. И дальше – на него злятся, а для него это в плюс, и о нём больше говорят. Мир не будет чище, если запретить всем друг друга оскорблять? Мы знаем, что через запреты вообще мало что работает.
– Вы были одними из тех, кто начинал создавать "Ютуб" как нечто большее чем простой каталог "видосов". Сейчас пришли люди с телевидения, такие личности как Парфёнов, Дудь и прочие, которые продвигают свой формат и свои идеи. Сами не хотели так?
– Мы и так понемножечку продвигаем свои идеи, но без пропаганды. Советуем пристёгиваться в машине, гуглить непонятные вещи. Но прям такой идеи не было.
На самом деле круто, что начали приходить люди с телевидения и заниматься передачами в интернете, и нам приятно стоять где-то в истоках. Канал не может существовать вечно и то, что он отошёл на второй план, – это естественный процесс. Появились новые звёзды, они взлетают и исчезают – это нормально. В прошлом году Николай Соболев был в каждой дырке, в течение 2-3 лет он был суперактуальным ютубером, а сейчас он продолжает делать видео, но не появляется в информационном пространстве.
Сейчас Дудь и Ивлеева – особенно громкие ребята. Очень прикольно, что сейчас Данила Поперечный стал известным – не только ютубером, но и стендапером. Проецирует в реальную жизнь то, чем занимается, но этот человек очень давно в интернете, у него была преданная небольшая аудитория, а сейчас он сумел стрельнуть на большую аудиторию. Это очень прикольная история, когда человек занимался очень хорошим делом, и у него получилось добиться успеха.
– А вы пытались выходить на ТВ?
– Мы ни разу не пытались контактировать с ТВ. Пару раз телевидение выходило на нас. Чаще отказывали из-за дикой несостыковки интересов. Пришлось бы заниматься телепроектом и забить на "Ютуб", на который не осталось бы времени. Нас это не устраивало, так как мы хотели оставаться верными тому, с чего начинали. Было несколько побочных ТВ-проектов. Это либо адаптация выпусков под формат телевидения, либо просто нарезки из наших роликов.
Это не значит, что никогда не хотели бы работать с ТВ. Мы могли бы делать то, что умеем и что интересно нашей аудитории. Для телевидения тоже могли бы в своём стиле производить. Для этого и приходили чуваки с ТВ, чтобы привлечь молодую аудиторию, а не только бабушек и дедушек. С этим всё в порядке. Но проблемы по большей части технические. Либо они требовали то, что не соответствует бюджетам, либо то, что мы не готовы делать, например, делать ежедневные обзоры вирусных видео. Это совсем "буэ". Если делать что-то с большими бюджетами, то интересное.
Бывало, что приходили телевизионщики, и мы даже разрабатывали передачи на предложенных условиях, но что-то в какой-то момент не получалось. Или бюджета не хватало, или требовали слишком большие хронометражи, которые мы не готовы обеспечивать. Один раз даже пришло одно цифровое ТВ с интересным подходом через гейминг. И мы очень хотели делать передачи для них на условиях полуэкслюзива (вначале у них, а потом у себя), разрабатывали передачу, но оказалось, что их бюджеты оказались в три раза меньше. Сайт запустился, но совсем вяленько существует, и особо ничего не происходит.
