Кладбища Мангышлака – это такая же примечательная часть культуры Казахстана, как петроглифы Семиречья, алтайские курганы и сырдарьинские городища. Они завораживают архаичным разнообразием своих надгробий, по которым, кажется, можно проследить историю живших тут племён на глубины в десятки веков. Они настолько информативны и символичны, что, имея желание, их можно читать как увлекательную историческую хронику, своеобразный хронометрический код.
Старое Солдатское кладбище Форта-Шевченко похоже на все прочие некрополи полуострова. Как и повсюду, здешние надгробья большей частью вырезаны из знаменитого ракушечника – главного строительного материала, который лежит повсюду под ногами. Из города некрополь не виден – два несхожих, но неразлучных мира разделяет крепостная сопка Курган-таш. Акрополь каспийских Афин.
Но схожесть Солдатского кладбища с прочими местными некрополями – лишь в сути. На самом деле, этот форт мёртвых несёт в себе все особенности форта живых. Солдатское кладбище, как следует из названия, изначально принимало в свою каменистую землю служивых, так и не доживших до демобилизации и навсегда оставшихся в далёком краю. Ну а потом тут стали хоронить всех христиан, независимо от конфессиональных особенностей. А позже, во времена безбожия – всех без разбору. Некрополей, подобных Солдатскому кладбищу Форта-Шевченко, в Казахстане сохранилось очень немного.
Здесь можно найти могилы, в которых православные нашли своё упокоение ещё в 70-е годы XIX столетия – во времена Толстого, Тургенева и Достоевского. Но на старом Солдатском – не только русские, но и армяне, и грузины, и греки. И даже католики-австрияки, попавшие в плен в Первую мировую. Часть военнопленных австро-венгров угодила тогда в лагерь на Мангышлаке. Многие уже не вернулись отсюда к своим зелёным альпийским склонам и венским балам. Над их погребениями позже была установлена издалека видная Австрийская стела, посвящённая "солдатам 1915 года".
Среди надгробий много детских. С простыми и трогательными эпитафиями. Иногда это своеобразные братские погребения – на 5-6 умерших младенцев одновременно. Здешний климат никогда не давался легко приезжим.
Посередине кладбища – роскошная часовня, со склепом, заваленным мусором и вырезанными на стенах графити, некоторые из которых относятся к 1943 году. Некогда роскошная, а нынче – увы… По преданию, часовня была возведена в честь кого-то из детей коменданта Ускова. Того самого, который покровительствовал ссыльному Кобзарю и даже отдал Тарасу Шевченко свою землянку для послеобеденного отдыха.
Кладбище дошло до нашего времени в относительной сохранности. Чему способствует то, что оно находится на Мангышлаке, где отношение к мёртвым вообще сильно отличается от прочего Казахстана. Но главное – потому что оно принимает "новосёлов" до нашего времени. Некоторые семьи оплакивают тут своих представителей уже в пятом-шестом поколении.
Во время моих зачарованных блужданий между надгробьями Солдатского кладбища мне встретился парень из Актау, который привёз свою семью – навестить могилу недавно почившего родственника. Здесь до сих пор хоронят жителей Баутино и Форта. И тех, кто уже уехал в Актау, но чьи фамильные корни прорастают тут, в сухой земле этого старого погоста.
Поздоровались. Помолчали.
– В юности приходилось копать тут могилы – кости сплошь…
Действительно, ограниченное оградой кладбище тесновато для двух старых и пространных селений. Оттого на многих старых надгробьях новые имена неоднократно добавлялись с течением времени. Ракушечник идеален для таких продолжений.
Парень между прочим рассказал, что за каменной оградой старого кладбища, на склоне холма, есть ещё могилы – со звёздами Давида. Действительно, метрах в ста обнаружились остатки надгробий, на которых надписи не только по-русски, но и по-еврейски. Неизменная Сара, какой-то Иосиф, рядовой одного из местных батальонов времён Александра III. Странная судьба детей племени, чья история началась с сорокалетнего скитания по пустыне Синайской – через несколько тысячелетий оказаться здесь, под надгробными плитами в пустыне Мангышлакской.
Солнце садится за крепостной скалой с руинами форта, и густая тень ложится на вырезанные из ракушечника надгробья, многие из которых давно уже обречённо валяются рядом со своими постаментами. Род приходит и род уходит…А когда уходит – никто уже не будет ухаживать за чужими могилами.
А между тем надгробья тут уникальные. Местная традиция и местные камнерезы стали причиной того, что на многих православных погребениях стоят настоящие кой-тасы, только что с христианской символикой. Хотя много и традиционных крестов, тумб, гробиков, каменных аналоев с раскрытыми книгами. Многие эпитафии и имена изрядно стёрлись от коррозии, так что прочесть их трудно. А ещё больше – утратилось навсегда. Превратив тем самым конкретных людей, погребённых под этими серыми камнями, в безмолвных обитателей царства мёртвых…
