В советском государстве все граждане состояли в каком-нибудь профсоюзе и обязательно имели невзрачную профсоюзную книжицу, страницы которой были заклеены мелкими марками, свидетельствующими о своевременной сдаче членских взносов. Для чего собирали деньги и клеили марки, и пойдёт речь в этой публикации.
В ходе подготовки статьи я, бывший рядовой член бывшего профсоюза, попросил поделиться воспоминаниями своего старого друга – Ивана Николаевича Шутова, бывшего профсоюзного босса Ленинградского Государственного педагогического института им. Герцена, а впоследствии ещё и главу мощного профсоюза на Октябрьской железной дороге. В начале – о марках.
"Членские взносы платили по 1% от зарплаты (без суточных, пайковых, ночных и т.п. социальных выплат). Народ пытался занизить взносы, но за всем следил профорг, который и собирал деньги, как правило, в дни получки, и сдавал в профком. Там были карточки, в которые клеились корешки этих марок. Они были белые, только шрифт отличался цветом: зелёная – 10 копеек, красная – 20 копеек. Но были марки и по 3, даже по 5 рублей. У нас, студентов, взносы были копеечные. Сама цветная марка клеилась в профсоюзный билет. Этот билет и проверяли всякий раз при получении путёвки, материальной помощи и т.п.
Кроме взносов были дотации – в институте от преподавательского профкома, от обкома профсоюза – за участие в выставках, концертах типа "Слава труду!". В промышленных профкомах большую дотацию давал (или не давал) работодатель – у него на эти цели резервировалось от 2 до 3% фонда заработной платы и имелись статьи на всякую культурно-массовую, физкультурно-спортивную работу и материальную помощь".
Взносы были символические, но льготы, которыми пользовались члены профсоюза, – порой весьма ощутимые. К примеру, путёвки в санатории и дома отдыха, в том числе на Кавказ и в Крым, обходились лишь в 30% от реальной стоимости, а могли быть и вовсе бесплатными (это если у вас были важные аргументы для профсоюзной сердобольности").
Ещё одним любимым и часто используемым благом советских профсоюзов была "материальная помощь". Если студент или работник мог мотивировать свою нужду, то из профсоюзной кассы ему выдавали безвозвратную сумму наличными – "на улучшение условий". Вечно голодные и нуждающиеся студенты могли получить дотацию в размере стипендии. На заводах-фабриках оперировали куда большими суммами.
Другой важной отраслью вложения профсоюзных средств было всякое спецпитание. Так, в организации, деятельность которых была связана с вредным производством, выдавались, к примеру, "талоны на молоко". И это было не только на гигантах большой химии, но и во всяких НИИ, вроде нашего Института ядерной физики, где работали мои родители.
Однако дешёвым усиленным питанием "от профсоюзов" пользовались и студенты – активисты и доходяги, регулярно получавшие талоны на диетпитание.
"По 250 путёвок на диету каждый месяц давали студентам (не чаще одного раза в год). Студент платил лишь 9 (девять) рублей. Каждая пятая путёвка выдавалась бесплатно", – рассказывает Шутов.
Существовал ещё один способ поддержки "обессиленных" от "непосильной учёбы" студентов "путём усиленного внимания" – профилактории. Они, впрочем, были принадлежностью не только каждого вуза, но и каждого завода, а имелись и на агропредприятиях. Профилактории – это как бы санатории без отрыва от производства (учёбы). Слово И.Н. Шутову.
"Путёвка в профилакторий обходилась студенту в 16 рублей на месяц, но и здесь тоже "каждая пятая" была бесплатной. Как ты понимаешь, мы этими путёвками рассчитывались со всякими активистами, но и по-человечески учитывали при этом ситуацию безденежья. В профилактории главное было пожить на территории института – в стационаре. Но туда распределялась только третья часть путёвок – 2/3 были амбулаторными, кормёжка происходила в той же столовой профилактория, на той же раздаче, три раза в день. Еда там была побогаче – студент дополнительно получал бутерброд с колбасой или булку какую-нибудь с изюмом. "Лечение" было для всех одинаковым – сироп шиповника, уколы делали в основном девочкам по их всяким там отклонениям".
Однако, как говаривали в былые времена, "не хлебом единым жив человек". Много профсоюзных денег уходило на всякие концерты, соревнования, походы, культпоходы и тому подобные средства укрепления тела и гармонизации личности. На профсоюзные деньги в СССР существовали не только местные кружки и секции, но и мощные спортобщества и дома культуры. На призы ВЦСПС в рамках спартакиад проводились крупные республиканские и всесоюзные соревнования по всем видам спорта.
Характерны и показательны для понимания места советских профсоюзов в жизни общества следующие данные, обнаруженные мною в областной газете "Павлодарская правда" за 9 мая 1954 года. В тот год в области, как и повсюду в регионе, началось активное освоение целины. В безлюдные степные районы, со всех концов Союза потянулись большие массы людей с колышками для разграничения будущих совхозов. И профсоюзы, понятно, не оставались в стороне. ВЦСПС отправил в Павлодарскую область 44 библиотеки (с общим фондом в 44 000 томов), 389 радиоприёмников "Родина", 389 патефонов (с 19 000 грампластинок), 389 гармоней и баянов и 2334 комплекта шахмат, шашек и домино. Так что первоцелинникам было где культурно скоротать своё свободное время (было ли оно у них, свободное время – вопрос открытый).
В Советском Союзе профсоюзы были "школой коммунизма". Об этом знал каждый школьник, хотя задумывались над сутью этой ленинской фразы немногие. Правда, Ленин называл профсоюзы ещё и "школой объединения, школой солидарности, школой защиты своих интересов, школой хозяйничанья, школой управления". Неслучайно именно профсоюзы сыграли важную роль в таких сугубо социалистических движениях, как соцсоревнования и ударничество.
Как таковые, профсоюзы – вовсе не советское изобретение, они появились ещё на заре классовых противостояний в 19 веке (а в Англии, так и вообще в 18-м). Многие известные стачки, забастовки и прочие прологи революций той эпохи происходили именно под профсоюзными знамёнами. И – под лозунгами повышения зарплат, сокращения рабочего дня, обретения социальных гарантий. Это была форма самозащиты трудящихся в их извечном противостоянии с эксплуататорами-капиталистами.
Позднее профсоюзы в капиталистическом обществе трансформировались в своеобразную мафиозную структуру, которая периодически шантажирует работодателя там, где только можно (особенно хорошо это получается в самых высокооплачиваемых транспортных отраслях). Недаром было время, когда многими отраслевыми профсоюзами в США (портовых работников, например) напрямую руководили настоящие мафиози.
Но тем знамёнам, под которыми трудящиеся некогда шли на забастовки и баррикады, при новом строе места не осталось. В "государстве рабочих и крестьян" мало кто дерзал покушаться на нормированный труд и регулярную зарплату – святая святых советского социального общества. Кроме, разве что – само государство. Потому-то профсоюзы и занимались в основном не охраной труда, а улучшениями его условий. Стимуляцией и поощрением трудящихся. Для этого у них были мощные основания. Наличие денег.
"Школа коммунизма" прикрылась вместе с коммунизмом.
"Беда началась в 90-е, – вспоминает Иван Николаевич Шутов, – когда зарплату не платили по два-три месяца. Взносы стали удерживать через бухгалтерию (прощайте, разноцветные марки), но нам их уже не перечисляли. Получилось, что с человека деньги удержали, а воспользоваться ничем от профсоюза было уже нельзя".
А мне в эти предновогодние дни вспоминается ещё один памятный для каждого советского ребёнка жест советских профсоюзов. Бесплатные новогодние подарки "от Деда Мороза", которые родители приносили нам со своих предприятий. Праздничные кульки в шуршащей целлулоидной упаковке запомнились своим содержимым – то, что было внутри кульков, не часто встречалось снаружи, в магазинах. Никто из нас не размышлял, каких усилий стоило тогдашним "дедам морозам" собрать эти кульки так, чтобы они сразу принесли ощущение праздника.
"Мы костьми ложились на формировании новогодних подарков – всё хотелось взять подешевле, получше, – вспоминает Шутов. – На фабрике Крупской знакомства водили, чтобы детишкам добывать самые свежие, с конвейера конфеты, да и не хватало всем тогда. Нам как-то говорят, разгрузите машину – вот вам и будет по заявке. Мы с Женей Лопатиным переглянулись и сказали: "Легко!" Очень нелегко это оказалось… Последние ящики толкали по полу фургона на карачках!"
