В Советском Союзе, где все трудящиеся работали с 9 до 18 (каждый день, кроме выходных), где "нетрудящиеся" могли схлопотать срок за злостное тунеядство, где прогулы приравнивались к должностным проступкам, – государственные праздники с красными днями календаря ожидались с особым чувством. Их было немного – 8 Марта, 1 и 2 Мая, 9 Мая, 7 и 8 ноября, 1 января и ещё совсем невнятный День Конституции, прыгавший по календарю. Всего одна неделя на весь год.
Первомайский праздник среди остальных имел особую прелесть. Потому что его политический подтекст (международная солидарность трудящихся) со временем полностью истёрся, а абстрактное "Мир! Труд! Май!" ни к чему особо не обязывало и никакого особо пламенного отношения не предполагало. И для большинства советских граждан это время планово-непланового отдыха, приходящееся на самую цветущую пору, было как нельзя кстати. Потому что весной, когда всё вокруг цвело, чирикало, жаждало любви и купалось в ласковых лучах солнца, сидеть за столом, стоять за станком и чинить трактор – было особо напряжно. А порой и просто невыносимо!
Правда, давая населению два нерабочих дня, государство немного лукавило. Потому что один из них был не таким уж нерабочим.
Главным элементом каждого Первомая была праздничная демонстрация трудящихся (одна из двух демонстраций в году – вторая приходилась на 7 ноября). Чего демонстрировали? А ту самую солидарность с бесправным и забитым пролетариатом в капиталистических странах. Как демонстрировали? Массовым шествием с плакатами, портретами и цветами по главной площади населённого пункта. Перед кем демонстрировали? Перед всем миром (но это – риторически) и перед трибунами с лучшими людьми своего населённого пункта (конкретно).
Но напрасно вы думаете, что охваченные классовым состраданием массы неорганизованно пёрли на площади хаотичными толпами с самодельными транспарантами. Формированием праздничной колонны демонстрантов занималось великое множество профессионалов, организаторов, оформителей и "освобождённых специалистов" (профоргов, парторгов, комсоргов, завкомов и проч.) И чем больше был город, тем больше мастеров принимало участие в устроении праздничных шествий. Потому что демонстранты приходили и уходили, а руководителям предстояло ещё отчитаться перед вышестоящими – сколько человек они вывели на площадь, чем выделялась и как была украшена их ведомственная колонна.
Самые крупные и организованные силы были задействованы в праздничных демонстрациях в столицах союзных республик. Никто, конечно, не собирался конкурировать с Москвой, где с Мавзолея на бесконечный людской поток взирали, всматриваясь в высоко поднятые портреты словно в зеркала, высшие иерархи страны. Но конкуренция "республик свободных" друг с другом была нешуточная.
И тут наша Алма-Ата была не на последних местах! Достаточно сказать, что столица Казахстана, как то и приличествовало второму по площади субъекту Советского Союза, обзавелась самой просторной площадью для подобных демонстраций в 1980 году. Замечательной площади было вскоре пожаловано имя самого замечательного (на тот момент) советского человека – Леонида Брежнева (однако алма-атинцы упорно называли её Новой площадью).
Но создать площадь оказалось легче, чем достойно наполнить её праздничным людом. Когда людей пускали во всю ширь, то они, если даже очень старались и шли медленным шагом, проскальзывали мимо трибун слишком быстро. Позже организаторы стали лукавить и уже не использовали всё пространство полностью, ужимая праздничную колонну и прижимая её к трибунам. Площадь Брежнева явно была построена "на вырост" и не соответствовала населению тогдашнего скромного города-миллионера.
Многие ветераны праздничных демонстраций вспоминают о том, что кандидатов в ряды демонстрантов в те годы начали не приглашать, не выбирать (из лучших), а назначать – под угрозой административных наказаний: выговоров, лишения премиальных. Это, конечно, выхолостило и без того размытую идеологию Первомая. Но не привело к утрате атмосферы самого праздника.
Люди в СССР умели легко смиряться с неизбежным. И Первомай, несмотря на волюнтаристский момент принуждения к демонстрации, отнюдь не считался испорченным праздником. Потому что само шествие по площади было лишь коротким моментом праздничного дня. Который зачинался рано утром – со сбора ведомственных колонн в определённых местах, долгого выхода к площади мимо торговых лотков, неформальных встреч с друзьями, спонтанных песен-танцев в тени ажурной весенней листвы, флирта с красивыми, празднично одетыми женщинами, периодического исчезновения мужской части демонстрантов в ближайших двориках и подъездах (и возвращение обратно в приподнятом настроении), безобидных шуток и скабрёзных анекдотов в адрес тех, кто молча взирал на всё это с портретов…
А после площади уже в ускоренном темпе все разбегались по паркам, стадионам, званым и незваным обедам, дачам, уличным концертам, гостям, встречам. А потом снова появлялись на улицах, дабы насладиться атмосферой весеннего единения, но отнюдь не с далёкими прозябающими в бесправии рабами мирового капитала, а с любимым городом и любимыми горожанами. Точкой первого дня Первомая обычно становился праздничный салют, который, несмотря на полное отсутствие китайской пиротехники, в Алма-Ате был виден отовсюду.
И ещё одним важным моментом Первомая была вовлечённость во всенародное торжество детворы, которая ощущала праздник без взрослой иронии, а потому любила его ещё более искренне и честно, чем все прочие.
Предвижу возражения непримиримых супротивников советской власти, плодящихся ныне с несуразной скоростью: "Мы не праздновали и на демонстрации не ходили". Может быть. Не буду спорить. Но если бы вы в самом деле были столь круты и делали тогда какую-то заметную погоду, на которую претендуете ныне, Советский Союз наверняка развалился бы куда раньше.
Снимки, которые иллюстрируют материал, были сделаны в начале 1980-х годов. На них – вполне счастливые люди во время Первомая.