"Шаг вперёд и два назад" – так охарактеризовали модернизацию уголовного процесса в Казахстане. Эксперты за круглым столом в Астане обсудили законопроект, направленный на совершенствование процессуальных основ правоохранительной деятельности. Этот документ уже находится в Мажилисе, поэтому у юридического сообщества остаётся не так много времени, чтобы попытаться убедить депутатов пересмотреть ряд пунктов в проекте закона, с которыми они категорически не согласны. Впрочем, на этот раз обсуждение проходило без участия парламентариев – адвокаты и представители общественных организаций как бы сверили часы внутри профессионального сообщества перед предстоящей в ближайшее время встречей с депутатами.
Всех задерживать на трое суток?
На первый взгляд, как отмечают сами адвокаты, законопроект выглядит очень многообещающе, но на деле многие, казалось бы, прогрессивные новеллы просто-напросто нивелируются. Яркий тому пример – пункт документа, согласно которому срок задержания подозреваемых до выяснения обстоятельств намерены сократить с 72 до 48 часов. Этой инициативе профессиональное сообщество готово было бы порадоваться, если бы не примечание – проектом закона предусматривается ряд конкретных случаев, при которых предлагаемая разработчиками гуманизация действовать не будет. Здесь помимо особо тяжких преступлений, связанных с экстремизмом и терроризмом, есть и менее серьёзные, в том числе категория подозреваемых в преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотиков. По сути, получается, что полицейские могут на целые сутки дольше держать в изоляторе временного содержания подозреваемого, который в итоге может оказаться абсолютно невиновным.
"Я сейчас очень бегло посмотрела статистику – в 2016 году зарегистрировано 32 692 преступления, из них 8 535 связаны с незаконным оборотом наркотиков, то есть 26% – это уже четверть преступлений – у вас не покрываются 48 часами. Почему? С чем это связано? Никаких серьёзных обоснований мы не получили. Если вы посмотрите по категории "преступления, совершённые организованной группой", можно вообще весь Уголовный кодекс приплести. В итоге у вас эта норма автоматически прекращает своё действие. Получается, вы сделали шаг вперёд и два назад", – высказала своё мнение заместитель директора общественного фонда "Центр исследования правовой политики" Татьяна Зинович.
"Сейчас основная претензия к Казахстану со стороны серьёзных финансовых игроков, со стороны организаций экономического сотрудничества развития заключается в том, что у нас уголовное законодательство не соответствует принципам верховенства права. У нас отсутствует и не действует принцип стабильности законодательства", – добавила она.
В числе исключений также преступления, связанные с массовыми беспорядками и экономической деятельностью. Адвокаты убеждены, что во всех этих случаях длительное задержание не только не требуется, но и в целом вредит общественным интересам.
"Как практикующий адвокат, специализирующийся на уголовных делах, связанных с экономикой, я вынужден признать – очень грустно видеть, как большое количество молодых, предприимчивых, деятельных людей оказываются в местах лишения свободы в связи с привлечением их к уголовной ответственности именно по экономическим составам. Я полагаю, что нахождение их в местах лишения свободы оказывает достаточно сильный негативный эффект в целом на экономику нашей страны", – отметил член Алматинской коллегии адвокатов Данияр Канафин.
Что разрешат, а что запретят адвокатам?
Законопроектом предлагается расширить полномочия защиты. В частности речь идёт о том, что адвокаты смогут ходатайствовать не только о назначении экспертизы, но и о производстве других следственных действий, если эти следственные действия отказываются проводить орган, осуществляющий досудебное производство. Впрочем, если говорить в целом, защитники особо не обольщаются по поводу своего статуса и во многом причиной тому – норма, обязывающая адвокатов раскрывать доказательную базу.
"Теперь по окончании дела сторона защиты обязана будет раскрывать доказательства. В связи с этим у меня вопрос: зачем это делать? У нас и так нет полноценной состязательности уголовного процесса, у нас фактически отсутствуют оправдательные приговоры! Я сомневаюсь, что модернизация уголовного процесса у нас не происходит от того, что "коварные адвокаты" не раскрывают вовремя доказательства и начинают их вытаскивать на свет божий только непосредственно в суде, мешая судьям", – высказал своё мнение известный адвокат, представляющий Алматинскую коллегию, Джохар Утебеков.
Коллегу поддержал Данияр Канафин, высказав негодования по поводу законодательной инициативы, запрещающей адвокатам присутствовать при принятии судебного решения о наложении ареста на имущество своего подзащитного. Обсуждение этого вопроса вызвало жаркую дискуссию между адвокатами и представителями Генеральной прокуратуры.
"Почему сейчас по нормам законопроекта судья сможет рассматривать это единолично без участия сторон? Где здесь состязательность? Где равноправие? Где уважение к праву на неприкосновенность собственности?" – задался вопросом адвокат Алматинской коллегии Данияр Канафин.
"Если вы обратили внимание, законопроектом предусмотрено, что сторона защиты, чего нет в действующем процессуальном законодательстве, вправе ходатайствовать перед судом о проведении заседания. Кроме того, не надо забывать, что у стороны защиты есть право обжаловать постановление об аресте и есть право собирать доказательства, что данное имущество, предположим, не подозреваемого, а иного лица, и эти доказательства будут приобщены к делу", – ответил старший помощник генерального прокурора Булат Беисов.
"А как мы можем защищать людей, если мы даже не можем в зал суда попасть – не приглашают в части касающегося ареста на имущество", – попросил уточнить адвокат.
"Я же сказал, вы вправе ходатайствовать", – отвечал представитель Генпрокуратуры.
"Так мы не узнаем об этом! Как я смогу защищать, если всё происходит кулуарно, без нашего участия?" – продолжил защитник.
"Вы же получаете постановление", – возразил Булат Беисов.
"Мы получаем, когда арест наложен", – парировал Данияр Канафин.
"Обжалуйте. У вас же есть право", – предложил прокурор.
"Обжаловать и защищать в суде – немножко разные вещи", – возмутился адвокат.
За бортом законопроекта остался суд присяжных
Искали, но не нашли в новом законопроекте адвокаты пункта, расширяющего перечень категорий дел, которые могли бы рассматривать в суде присяжных. Защитники считают, что присяжным необходимо предоставить возможность принимать решения по всем особо тяжким преступлениям.
"К сожалению, мы не обнаружили в этом законопроекте идей, заложенных в Плане нации – 100 шагов по реализации 5 институциональных реформ в части, касающейся расширения подсудности суда присяжных. Суд присяжных – это институт демократического общества, позволяющий гражданам участвовать в отправлении правосудия в собственной стране. Суд присяжных, как показывает практика применения его во многих странах и гуманизирует уголовное правосудие, вносит в него человеческое начало, и является весьма сильным инструментом для защиты прав и свобод граждан, оказавшихся в орбите уголовного процесса", – высказался Данияр Канафин.
"Чтобы судьи наконец-то начали оправдывать полноценно, чтобы у нас полноценно заработал институт следственных судий, чтобы следственные судьи понимали, что нельзя направо и налево раздавать санкции – это просто позорно и постыдно, когда они выступают нотариатом прокуратуры, следствия, в рамках законотворческой деятельности, единственный вариант, который я вижу, как можно изменить мышления судейского и правоохранительного корпуса, – это полноценное внедрение по всем тяжким и особо тяжким преступлениям суда присяжных, иного варианта у нас в рамках законотворчества нет", – заявил Джохар Утебеков.
Что же касается самих следственных судей, то им в новом законопроекте предусматривается передать компетенции по санкционированию всех негласных следственных действий. Эту инициативу адвокаты поддерживают, правда, тоже не особо обольщаются насчёт того, что она эффективно заработает. Главный вопрос, которым задаются защитники, – захотят ли судьи лишний раз брать на себя ответственность? И сами же отвечают – на всё политическая воля.
