О том, что история неоднозначна и непредсказуема, задумываются не многие почитатели Клио. Между тем в историческом процессе сплошь и рядом малозначимые события несут за собой несоизмеримые последствия. Казалось бы, как смерть одного человека может поставить на грань уничтожения целый народ, не имеющий к этой смерти никакого отношения?
Великое бедствие 1723-1725 годов ("Актабан шубырынды") – джунгарское нашествие, ставшее самым драматичным моментом в истории казахов, не нуждается в объяснении. По крайней мере, в Казахстане. Удар, нанесённый джунгарами, обладал такой силой, что придись он на область проживания оседлого населения, то привёл бы к неминуемому прекращению всякой жизни. Казахов спасла их мобильность.
Как писал наш "Геродот" Алексей Лёвшин: "Стеснённые и преследуемые с трёх сторон, они могли б быть совсем истреблены, если бы не удалились на юг. Остатки Большой орды с малою частью Средней откочевали тогда к Ходжанту, большая часть Средней – к Самарканду, меньшая – к Хиве и Бухаре".
Другой знаменитый исследователь местной истории – Василий Бартольд утверждал, что из-за притока беженцев-степняков Самарканд на целых 7 лет покинули все жители, а Хива настолько обезлюдела, что в городе оставалось не более 40 семейств.
Однако всего за пару лет до того, как обрушить свою злобу на западных соседей, на грани существования оказались сами ойраты. Угроза существованию Джунгарского ханства исходила от самого последовательного их врага – Цинской империи, которой правил в те годы Канси, один из самых сильных и деятельных маньчжурских императоров.
Все силы Джунгарии были сосредоточены на китайском фронте, так что казахи ещё в 1720 году свободно вторгались в пределы ослабленного соседа и приводили оттуда массу трофейного скота и многочисленных пленников. Положение джунгар было столь аховым, что в 1721 году Цэван-Рабдан спешно запросился в российское подданство – только бы получить хоть какую-то помощь против китайцев. В Петербург от Цэван-Рабдана был спешно отправлен спецпосланник Борокурган: "С просьбой принять его в подданство России, при условии оказания немедленной военной помощи в борьбе с маньчжуро-китайскими армиями".
Но, как это часто случается в истории, джунгар спасло не стороннее участие (Россия вообще-то вряд ли собиралась ввязываться в свару с китайцами из-за беспокойных соседей), а случай. Случай в лице маньчжурского богдыхана Канси.
Император Канси был одним из самых ярких представителей маньчжурской династии – последней в монархическом Китае. И не только потому, что он правил целых 60 лет (с 1662 по 1722 год). Этот современник Петра Великого также прославился как реформатор. Хотя его реформы сводились к адаптации принципов управления Цинской империи к традиционной китайской системе. Как резюмировал в книге "Китайская цивилизация" китаист Владимир Малявин: "Канси принял почти без изменений административный строй Минской империи, провёл учёт населения и пахотных земель, после чего в 1711 г. издал эдикт, навечно запрещавший повышать налоги… Канси не жалел сил и средств, для того чтобы завоевать доверие конфуцианских учёных и привлечь их во дворец. Были восстановлены экзаменационная система и сеть конфуцианских школ."
Как следствие реформ, а ещё вернее, длительного нахождения у власти одного монарха, Китай в это время собрался с силами и представлял реальную угрозу для соседей. Достаточно вспомнить, что именно Канси включил в состав Цинской империи Халха-Монголию. Северо-восточные монголы стали вассалами императора, они отправляли в Пекин ежегодную дань, им стали присваивать китайские звания, их жизнь начала определяться "Уложениями палаты внешних сношений".
Так что угроза существованию Джунгарии была более чем основательной. Канси и не скрывал своих намерений насчёт последней. Важным моментом ясности его устремлений был захват Хами, прервавший контакты ойратов с Тибетом. Потому западные монголы, хотя и собирались с силами, готовились к худшему. Разделять участь своих восточных собратьев они не желали, а победить Китай не имели возможности (вот тогда-то Цеван-Рабдан и попытался ухватиться за Россию).
Но император Канси, хотя и считался долгожителем, не был вечным. И в конце концов взял да и помер. А вместо него путём гнусного подлога завещания у постели умирающего на трон взошёл его сын-антипод Юньчжэн. Посвятивший своё царствование (недолгое, по сравнению с предшествующим) не продолжению отцовских дел, а дворцовым интригам.
Маньчжурские войска были спешно отозваны из Джунгарии, а у джунгар, таким образом, оказалась в строю большая и боеспособная сила и, что не менее важно, безопасные тылы и развязанные руки, – всё необходимое для неожиданного броска на Запад. К чему это привело, в Казахстане знает всякий.