От триумфального старта до бесславного финиша прошло всего ничего. В 1991 году мне удалось увидеть этот финал воочию, на "Байконуре". В то время программа "Энергия-Буран" официально всё ещё существовала, но все понимали её обречённость.
Начать регулярные пуски отечественного ракетоплана первоначально планировалось ещё в 1983 году. В год их должно было быть по шесть. Но единственный полёт состоялся 15 ноября 1988 года. В автоматическом режиме (что было недосягаемо для американских "шаттлов") советский челнок стартовал с помощью носителя "Энергия" со специально оборудованного стартового комплекса на Байконуре, сделал пару витков вокруг Земли и приземлился на специально оборудованной полосе аэропорта в Ленинске.
Мне удалось повидать и даже пощупать это чудо космической техники классического периода земной космонавтики. В грандиозном цехе МИКа – Монтажно-испытательного комплекса. Грозный колосс подслеповато разглядывал любопытных мурашей перед собой тёмными зашторенными стёклами окон кабины. Этот "Буран" должен был отправиться в космический рейс в следующем, 1992 году. В беспилотном варианте. Но уже тогда в это мало кто верил, хотя многие всё-таки надеялись, что он полетит.
"Энергия-Буран" – последняя космическая гордость СССР. Проект возник на том месте, где незадолго перед тем была погребена малоизвестная и недоношенная советская "лунная программа". Ещё в шестидесятых годах у нас существовал носитель, почти не уступающий по мощности "Энергии", – так называемый Н-1. С февраля 1969 по декабрь 1972 года носитель этот четыре раза пытались вывести в космос, но каждый раз попытки эти заканчивались взрывом. Три прогремели прямо на старте, четвёртый – после 107 секунд полёта.
В то время престижность космических программ крутила судьбами её проектов, а американцы уже вовсю вздымали лунную пыль с поверхности естественного спутника Земли. Всё это вкупе обрекло нашу программу на забвение.
Проект "Н1-ЛЗ" был закрыт как неперспективный, а вместо него кинулись вдогонку за космическим супостатом в разработке своего челнока по программе "Энергия-Буран".
Фантастически выглядел и "Бурановский" старт. Циклопическое сооружение из массивного металла, размеры которого подчёркивалось безлюдьем и свистом ветра в ажурных фермах. Картинка была постапокалиптическая. Воображение дорисовывало, как последние жители обречённой планеты сели на корабль и навсегда покинули Землю.
Трудно было представить атмосферу, царившую тут во время запуска. Три дня шла одна заправка! Топливо для "Энергии" – и это важно – использовалось экологически чистое, никакого гептила. В момент зажигания в забетонированные ямы, куда устремлялось пламя, начиналась подача воды из специальных труб – для охлаждения и поглощения выбросов. За секунды огромные резервуары заполнялись до краёв. Ракета уходила вверх, а стартовый стол оставался почти целым.
Первый старт, вопреки ожиданиям, поразил наблюдателей своей мягкостью. Зная, что "Союз" или "Протон", взлетая, "разрывают небо пополам", от такой махины как "Энергия" ожидали соответствующего. В этом она ожиданий не оправдала.
Но, пожалуй, большая и самая интересная часть находилась под землёй, в бункерах.
Мы спускались в трёхэтажный командный пункт, в котором во время пуска с комфортом размещалось до шестисот человек. И где нас встречали только сонные солдаты и редкие офицеры, испуганные неожиданным визитом начальства.
За массивными дверями в командный пункт – тишина. Ряды пустых кресел, огромный незрячий экран "табло коллективного пользования", потушенные мониторы телеметрической информации, спящие системы управления технологическими системами: заправка водородом, заправка кислородом, термостатирование, полярная защита и т.д.
Рядом, за такой же сейфовой дверью, заседала государственная комиссия, решавшая до самого последнего момента основной вопрос земной космонавтики: а быть ли старту? Мало ли что...
Насчёт "мало ли" у системы "Энергия-Буран" также было многое предусмотрено. Обращали на себя внимание две трубы, уходящие от верхушки "Бурановского старта" под землю. По одной трубе восемнадцатиместный вагончик фуникулёра должен был подвозить облачённых космонавтов (12 человек экипаж и 6 – пассажиры) к стоящему на старте "Бурану". Другая труба – система спасения в случае неожиданного пожара этого самого "Бурана". Внутри она из полированной стали – так что в случае тревоги космонавтам оставалось только броситься в неё очертя голову и уповать на прочность скафандров. Под землёй труба заканчивалась комнатой с поролоновым полом и стеной. По бокам – восемнадцать дверей с массивными захлопывающимися дверцами, ведущими в восемнадцать микробункеров.
Системой этой космонавты так никогда и не воспользовались (говорят, последним её испытывал один из служащих тут солдат-срочников – "испытания" закончились сильными ожогами соответствующего места и нарядом вне очереди).
Четыре полковника, что прошли подготовку для пилотирования "Бурана", к 1991 году были уже отправлены на пенсию. Тот "Буран"-триумфатор, что побывал в космосе, был разрушен при обрушении крыши монтажно-испытательного корпуса в 2002 году. А тот, который довелось повидать мне, говорят, достался при разделе космодрома Казахстану и мирно догнивает на том же самом месте…
