У него гранитный камушек в степи

Директору корпорации «Казгранит» Азамату Абильдаеву нужно при жизни поставить памятник. И материал для этого монумента есть. Благодаря стараниям предпринимателя, посреди степи вырос завод по обработке гранита. Причём во время кризиса.

Распилочный диск с визгом врезался в камень. Тут же на бесформенную глыбу полилась вода, унося за собой гранитную пыль. Смесь воды и пыли попала на ботинки журналистов, оставив белые потёки.

– Так гранит распиливается на плиты, – объяснил инженер компании «Казгранит», пытаясь перекричать работающую пилу.– С одно куба выходит около 25–30 квадратов плитки.

На секунду диск остановился, захват со специальными присосками поднял получившуюся плиту и отъехал с ней в сторону. И снова нас оглушил пронзительный визг…

– Теперь эту плиту следует выровнять и отполировать, – продолжил он, глядя на отпиленную часть глыбы. – Размер плиты подгоняется с точностью до микрона. Если её толщина больше заданной на миллиметр, то машина убирает лишнее. А если размер не совпадает на два миллиметра, то техника не пропускает такую плиту. Затем плита проходит через целую систему шлифовальных аппаратов. Сначала обрабатывается крупным абразивом, затем средним и мелким. На выходе мы получаем точную по размерам и гладкую, как зеркало, плиту…

Инженер протянул мне готовый товар с замысловатым природным рисунком. Вообще фактура у плит не получается абсолютно одинаковой. Есть только некоторые особенности камней, добытых в определённых месторождениях. Бывает коричневый, красный, розоватый гранит, крупнозернистый и мелкозернистый. И в стопках плит, сложенных у производственного цеха, можно найти стройматериал на любой вкус.

– Крупнозернистые камни характерны для месторождений Желтау-2 и Желтау-5, – объяснил начальник цеха Еркен Намазбаев. – Плиты из них мы стали производить недавно. У куртинского гранита рисунок, может, не такой яркий, но этот камень считается наиболее крепким. Видимо, эта магматическая порода более старая. Хотя есть ценители фактуры и цвета куртинского гранита. Одному клиенту показали куртинский шоколадный гранит, так он прямо влюбился в него.

– Наверное, такой камень пользуется спросом не только у нас, но и в России? – спросила я у директора.

– В России когда-то было много гранитных месторождений. Но при Советском Союзе их испортили, как и наше Курдайское месторождение, – объяснил Азамат Абильдаев. – 20–30 лет назад гранит добывали взрывным методом, в результате на камнях появлялись мелкие трещины. Когда такой материал ставишь на станок, он весь по этим трещинам расходится. В итоге сырьё россияне покупают у нас. Вообще в Казахстане 205 гранитных месторождений, 176 – мраморных. Но только на 2% из них идёт добыча. Эта отрасль у нас не развита вообще. В России же есть 27 заводов по обработке камня.

– Но готовые изделия выгодней же продавать, чем сырьё?

– Конечно, выгодней. Мы продаём гранит за копейки, а потом по 50 долларов за квадрат его обратно покупаем в виде стройматериалов. В 2008 году во время кризиса природный камень в Казахстан импортировали на 200 млн долларов. Это официальные данные. Если учесть неофициальную растаможку, то импорт камня составляет куда большую сумму. Получается, каждый год из страны по миллиону долларов уходило.

– Почему же в Казахстане практически нет предприятий по обработке камней?

– У меня самый большой завод, выпускаем на 20 млн продукции, а закрываем всего 2–3% от потребности. Казахстанский гранит очень качественный, но у нас не занимаются его переработкой. У итальянцев эта отрасль развита и ей уже 200 лет. Мы решили исправить положение. Взяли кредит в банке, начали строить завод прямо во время кризиса. На то время лидерами по производству оборудования были три компании: Simex, Breton, Pedrini. Мы остановились на последней. Это оборудование было немного дороже, но зато это техника последнего поколения. 20–30 лет в Казахстане конкурентов у нас точно не будет.

– Как к вам пришла идея создать предприятие?

– Хотел облицевать свой дом травертином. Но у нас такого материала не было. Пришлось ехать за ним в Кыргызстан, там есть завод по изготовлению этого стройматериала. Но руководитель предприятия сказал, что если я деньги заплачу сейчас, травертин получу только через полгода. Такой был расход товара. Через месяц один парень мне предложил купить карьер в Кыргызстане, где можно добывать сырьё для травертина. Карьер стоил 50 тысяч долларов. Потом нужно было сделать геологоразведку, которая стоит 100 тысяч долларов. После купили оборудование за полмиллиона. А глыбы куда сбывать? Мы уже столько денег потратили! Нужно как-то заканчивать начатое. Стали искать оборудование для переработки. Полетел в Италию к другу, он посоветовал купить оборудование компании Pedrini. В это время в Кыргызстане произошёл переворот. А ведь там у меня карьер. Что делать? Обратились к геологу. Он и сказал, что в Казахстане самые большие месторождения гранита в мире. На следующий день пришли к итальянцам и говорим: «Мы у вас ещё оборудование по переработке гранита покупаем». Они на нас посмотрели, как на сумасшедших. Чтобы завод купить, люди годами думают. Составили договор. Итальянцы надеялись, что мы откажемся от этой идеи. Через две недели им поступили деньги. Итальянцы – в шоке. Так уж у нас получилось. Сначала предприятие купили, а после стали карьер искать. В итоге у нас появился крупный завод по переработке гранита. Сначала в Капшагае хотели базу приобрести. Но цена на землю была очень высокой, поэтому выбрали посёлок Копа. Стратегически эта точка подходила. Сюда можно свозить сырьё с разных месторождений, и земли можно было взять сколько угодно.

У казахов есть обычай: если ты хочешь что-то начать, ты должен барана зарезать, стариков пригласить. Палатки поставили, весь посёлок пригласили, накрыли столы. Старики пожелали нам удачи. Но на самом деле никто не верил в то, что здесь вырастет завод. Теперь эти старики приходят, смотрят, один из них даже устроился к нам на работу. Занимается уборкой территории.

– Проблемы с кадрами есть?

– С кадрами проблема, потому как наш завод ещё не вышел на полную мощность. У нас задержки по зарплате. Люди 2–3 месяца трудятся, затем получают зарплату и не выходят на работу. Снова людей собираем. Итальянцев вызываем каждые полгода, чтобы обучали наших сотрудников.

– И какую зарплату вы платите рабочим?

– Есть принцип мотивации: мы платим за каждый квадратный метр продукции. За квадрат мрамора или травертина – 18 тысяч тенге. За квадрат гранита – 10 тысяч тенге. Если запустить завод, то рабочие будут до 115 тысяч зарабатывать. Пока мы к этому не можем прийти: заказов нет.

– Вы не пытались выйти на рынок Европы?

– По качеству мы совершенно спокойно можем конкурировать с европейскими компаниями. Сейчас мы работаем с компанией Kaznex. Её представители помогают найти зарубежных партнёров. Но чтобы товар отправить за границу, мы должны сначала здесь обороты набрать. К тому же, когда завод работает на полную мощность, себестоимость снижается. Сейчас себестоимость нашей плитки около 35 долларов, при полной загрузке она спустится до 19–20 долларов, и рыночная цена снизится.

– Местные власти вас поддерживают?

– Мы предлагали нашу продукцию госкомпаниям и акимату. У нас казсодержание – 100%: и добываем сами, и перерабатываем. Налоги платим, рабочие места создаём. Но наша продукция им не интересна. Чиновникам выгоднее положить вместо гранита керамогранит, а через 2–3 года снова его поменять. Я разговаривал с президентом Ассоциации строителей Казахстана Амангельды Ермегияевым. И он мне сказал, что эти проблемы ему известны. Но в проектах указано, что материалом должен быть керамогранит и другой они использовать не могут. Гранит же более привлекательный и прочный. В среднем на одной площадке в строящихся домах по 2–3 квартиры, каждая из них стоит примерно 200 тысяч долларов. Чтобы эту площадку и лестничный марш застелить гранитными плитами, надо 1,5–2 тысячи долларов. На каждую квартиру по 500–700 долларов. Зато это красиво и надёжно. Эта плита и через 50 лет так будет выглядеть. Понятно, что керамогранит стоит на 20 долларов дешевле, но его и меняют чаще. Я был в Риме, Милане. Там керамогранит вообще не используют.

Мэр Москвы Сергей Собянин собирается направить 4 млрд рублей на замену 1,1 млн квадратов асфальтового покрытия на плитку. Я считаю, что это правильно. Бетон разрушается, впитывает в себя влагу. Каждый год устраняют дефекты дорог, поливают их водой. Брусчатка же – материал на века. Должна быть защита отечественных товаропроизводителей. Например, в Китае производителей освободили от всех налогов на 10-20 лет, на карьеры бесплатно дороги проложили, и свет провели. В этом году их продукция стала по всему миру продаваться. Мы же на карьеры дорогу сами делаем за свои деньги. Вынуждены это делать, иначе машины застревают в грязи или снегу. Часть «оборотки» туда уходит. Конечно, мы получаем от государства субсидии и погашаем часть процентов по кредиту. Но те деньги, что выделяются на ремонт дороги, они ведь тоже государственные! Это наши налоги. Может, стоит уменьшить размер «оброка», возмещая нам расходы на ремонт дорог? Надо сказать, что предприятию в Мойынкумском районе, где мы добываем камень и делаем его первичную обработку, аким Жамбылской области Канат Бозумбаев уделяет большое внимание. Он приезжал на завод, и его подчинённые нас посещали. Там власти нам реально помогают.

Например, для ремонта дорог у нас закупили бордюр. В Жамбылскую область мы поставили 20 км бордюра. Так у нас появилась «оборотка», и мы смогли запустить предприятие на полную мощность. Здесь же цеха подолгу простаивают. Мы не можем купить инструменты и выплатить людям зарплату. Наше предприятие сделало железнодорожный тупик, но по техническим условиям там должна быть весовая. Она стоит 15 млн тенге. У нас таких денег нет: приходится возить товар на машинах. А такая транспортировка в пять раз дороже! Есть и другие проблемы. Некоторые предприниматели выкупили карьеры, но уже 10–15 лет добычу там не ведут. На Куртинском месторождении один бизнесмен взял 800 га. Сам не работает и другим не даёт. Чтобы вести добычу, достаточно иметь 5–6 га. А тут такие площади… Думаю, власти должны следить за этим. Кроме того, большой урон производителю наносит контрабанда. Как я могу конкурировать с контрабандным товаром? А я должен 400 человек кормить и налоги платить. И вообще, если у нас товар в стране производится, ввозные пошлины на него нужно повысить. Должны быть какие-то ограничения.

– Вы сказали, что банки не дают деньги на «оборотку». Как же вам удалось выжить во время кризиса и погасить проценты по кредиту?

– У меня было большое крестьянское хозяйство, около 12 тысяч овец. В этих степях я один из самых первых построил 24 кошары (загон для овец). Водопой восстановил. В 2002 году у меня уже было племенное хозяйство, за что получил благодарность от акимов города и области. Я вывел 5 тысяч породистых овцематок. Сейчас от этого хозяйства осталось только 15%: около 200 лошадей, 2000 баранов. Нужно было как-то поднимать завод. Начал продавать хозяйство и деньги вкладывать в переработку камня. Теперь в мою корпорацию входят 11 компаний: торговый дом «ТасСити», завод по переработке гранита, травертина, мрамора «TASCOM-KZ», предприятие по добыче и переработке гранита «Аль-Басар», месторождение травертина «Керитранс» в Кыргызстане, строительная компания «АВС–Курылыс сервис», проектно-монтажная компания по алюминиевым витражам и фасадным изделиям «STRONG BASIS», кирпичный завод «Турар кирпич», охранное предприятие «ПромИнвест& Security», «Тас-Азия сервис», «Самгау», племенное крестьянское хозяйство «Турікпен». Когда у меня было крестьянское хозяйство, я за день проезжал
260 км. Отстреливал волков, наблюдал за племенными животными. И завидовал своим друзьям, сидящим в офисе. Они ходили в костюмах и галстуках, им секретарши приносили чай. Но, как оказалось, те самые офисные работники намного больше завидовали мне. Сейчас у меня большое производство, и иногда мне хочется снова вернуться к сельскому хозяйству. Но останавливаться нельзя, нужно развивать новую отрасль, которой прежде не уделяли должного внимания…

СПРАВКА МЕГАПОЛИСА

Продукция корпорации «Казгранит» использовалась для дорожного покрытия в Жамбылской области и в Астане, а также для облицовки Алматинского метро.