Смертельный фурункул

Военный врач, майор медицинской службы Серик Абдразаков, оперировавший рядового Саята Баймуратова в Сарыозекском лазарете, сам угодил на больничную койку. С сотрясением мозга и многочисленными ушибами его положили на обследование в тот же госпиталь, где скончался его бывший пациент. Убитые горем родственники солдата устроили военному хирургу на территории городского морга самосуд...

Известие о кончине рядового Саята Баймуратова застала меня в отпуске. Узнав, что причиной смерти военнослужащего стал обычный фурункул, я негодовал и недоумевал: ну почему в наш громкий XXI век с различными нанотехнологиями, с суперкомпьютерной диагностикой и чудо-лекарствами врачи, тем более военные (!), бессильны что-либо сделать и спасти человека? Спасти во что бы то ни стало, спасти вопреки и наперекор всему!

СОЛДАТСКИЙ МЕДПУНКТ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Когда-то и я бывал в «шкуре» солдата и тоже носил в носу огромный фурункул. Носил его целую неделю, но, слава Всевышнему и тому доктору, который настоял на моей срочной госпитализации, выжил. Почему на этот раз произошёл «сбой в военно-медицинской системе» и случилась непоправимая трагедия, пытаюсь выяснить, срочно прервав свой отпуск и отправившись в военно-клинический госпиталь, воинскую часть и медицинский пункт при ней.

Сразу оговорюсь: побывать именно в той воинской части, где проходил службу рядовой Саят Баймуратов, пока не удалось. Уголовное дело по факту гибели военнослужащего возбуждено, идёт следствие, всех фигурантов, включая сослуживцев умершего солдата, от прессы оградили. Работают комиссии Генштаба, проверяющие из МО РК, МВД, КНБ... Много хлопот, не до журналистов сейчас военным чинам. Хотя посетить любой медпункт «на выбор редакции» и побеседовать с врачами в МО РК позволили без промедления. Уговор был такой: у ворот какой-либо воинской части журналист «Мегаполиса» стучится в дверь и его незамедлительно проводят в солдатский лазарет. Выбор пал на десантную бригаду (в/ч № 61993).

На момент посещения медпункта в списках значились 11 больных. На мои вопросы ответил начальник медицинской службы десантно-штурмовой бригады капитан медицинской службы Иса Альназаров. В 2005 году он окончил военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге, несколько лет прослужил в Таразе в боевой бригаде, с 2009 года – в Алматы.

 – Заболевший солдат сначала должен обратиться к своему командиру отделения, затем тот берёт его за ручку и ведёт к старшине роты, – комментирует Иса Альназаров. – В обязательном порядке производится запись в книгу больных, и с ней солдата ведут сюда к нам в медпункт. Здесь круглосуточно дежурит врач или фельдшер. Он делает запись в медицинскую книжку и, если необходимо, направляет солдата в военную поликлинику. Если там посчитают, что их компетенции не хватает, то они могут направить больного в госпиталь для дальнейшего лечения.

– А если к вам попадают экстренные больные? С острым аппендицитом, к примеру, или температурой под 40?

– Недавно у нас был такой случай. В понедельник поступил солдат с высокой температурой. 39 было на градуснике. Выяснили, вернее, поставили диагноз – ангина. Оказывается, в воскресенье прибывший на КПП родственник угостил своего брата солдата мороженым. Не знаю, сколько он его съел в тот момент, но на следующий день горло у солдата опухло. Один из наших врачей на своей машине срочно отвёз его в госпиталь. Ангина – очень опасное заболевание. Надо было срочно вскрывать и чистить. В 11 ночи его отвезли в госпиталь на Сатпаева, около 12 уже вскрыли.

– Самостоятельно операции здесь, в медроте, как я понял, вы не практикуете. Аппендикс хоть вырезать можете?

– Нет, здесь вырезать не можем. Такого оборудования у нас нет. Если что – повезём больного в госпиталь.

 – Тогда с какими проблемами со здоровьем в эту медсанчасть обращаются солдаты? Какие операции вы способны здесь проводить и что вам приходится предпринимать, если объективно помочь какому-либо пациенту вы сами не в силах?

– Если что-либо случается с военнослужащими, здесь, в медроте бригады, больному мы оказываем первую медицинскую помощь. Как я уже сказал, прокапываем, делаем внутривенные вливания, сбиваем температуру. Параллельно вызываем «скорую медицинскую помощь», затем везём солдата в госпиталь или поликлинику. Поступают сюда обычно с натертостями конечностей, мозолями, простудными заболеваниями, панарицием...

– Господин капитан, скажите честно, может отец солдата под расписку или под залог забрать из медпункта своего больного сына и лечить его по своему плану, скажем, где-нибудь в крутой частной клинике? Вам было бы тоже наверняка спокойнее, раз в военном лазарете ничем тяжёлому больному помочь не могут?

– Нет, отдать больного из медпункта или лазарета даже родному отцу или матери мы не вправе. Мы по-любому обязаны везти его в госпиталь.

– Вам известен трагический случай в Сарыозеке, когда солдата с фурункулом на носу не удалось спасти? Почему в наш век это могло произойти? Неужто так тяжело военврачам справиться с банальным чирьем, пусть даже на носу? И почему никто об этом заболевании родителям солдата не сообщил? Поленились или инструкция запрещает?

– Пока телеграмма из Астаны с анализом того конкретного случая в нашу часть не пришла, но мы, конечно, знаем о случившемся. В кулуарах и на совещаниях это обсуждается между специалистами. Невосполнимая утрата – и мы все скорбим. Я, к сожалению, пока не знаю в деталях, что там происходило на самом деле. Повторяю, нам пока не довели все детали произошедшего, и я не могу дать какую-либо оценку. Да и не уполномочен это делать.

Но как специалист капитан Альназаров всё же высказал своё личное хирургическое мнение. В связи с тем, что фурункул в области носа явление очень опасное и любой медик об этом знает, скорее всего, солдата надо было сразу везти в госпиталь, тем более, что, по некоторым сведениям, он сам себе пытался почистить нос от гноя обыкновенной иголкой. Наверняка инфекцию уже тогда и занёс. В результате было потеряно драгоценное время.

ЗАДАЧА С ТРЕМЯ НЕИЗВЕСТНЫМИ

Интересно ещё, а что должны были довести до военных медиков в той министерской телеграмме, о которой упомянул начальник мед-службы десантно-штурмовой бригады?! Что у солдата на носу соскочил фурункул, а его непосредственный начальник – командир отделения на эту опухоль не обратил абсолютно никакого внимания? Ну ходит солдат с опухшим носом и пусть себе ходит. Так что ли?! Почему младший командир не направил своего подчинённого в медпункт? Телесный осмотр ведь (по докладам командиров частей) у солдат дважды бывает в день: после подъёма и перед отбоем. Не отправил сержант вовремя больного на лечение, значит, допустил халатность? Пренебрёг инструкцией? Приказ не выполнил? Неужто в современной армии младший командир не знает что делать в таких случаях?

И ещё одно обстоятельство тревожит читателей «Мегаполиса». Когда солдат с фурункулом всё же попал в лазарет, почему он не остался там до полного выздоровления? Почему, сбив температуру и «почистив нос от гноя», его, по словам родных, «снова отправили в казарму» с таким опасным диагнозом?! Почему родителям не сообщили о том, что их сын находится в тяжёлом состоянии и почему отца не допустили к умирающему сыну? Почему?

Начальник Алматинского военно-клинического госпиталя полковник медицинской службы Самат Сарсенбаев во время встречи с корреспондентом «Мегаполиса» сказал, что в то «неспокойное время» он находился в очередном отпуске и потому сказать что-либо конкретно по данному случаю «пока не может».

– Заверяю вас и всех читателей «Мегаполиса», что наши врачи делали абсолютно всё, чтобы спасти солдату жизнь, – клянётся начальник госпиталя. – Наши врачи вводили больному сильнодействующие антибиотики, проводили все необходимые процедуры, ни на секунду не отходили от его постели, но, увы, было слишком поздно. К великому сожалению, жизнь этому солдату спасти не удалось и потому нам всем тяжело...

А каково сейчас родителям солдат?! И тем, кто потерял своих сыновей в мирное время, и тем, кто ещё не дождался увольнения сыновей из армии в запас?

Знает ли министр обороны Адильбек Джаксыбеков, что в медпунктах, особенно в отдалённых частях, не хватает лекарств, отсутствует современное медицинское оборудование и катастрофически не хватает дипломированных специалистов? Штаты медрот в лучшем случае укомплектованы на половину, в худшем – всего на треть. Даже в элитной десантно-штурмовой бригаде, у которой вроде бы все «под боком»: и госпиталь, и клиника, и различные диагностические центры, медпункт тоже не в идеальном состоянии, хотя начмед бригады изо всех сил старается быть на высоте. О каких-либо недостатках он, конечно, в открытую не говорит, опасаясь «наезда сверху», но они ведь, недостаткти, имеются. И это не секрет. И не случайно в свои медучреждения военные чиновники стараются не пускать людей гражданских, а то, неровен час, те солдатские «мамаши» и «папаши» заснимут всё это военно-медицинское убожество на свои сотки и выложат печальные картинки в Интернет или отправят на министерский блог. Вот будет тогда «на орехи» нашим генералам, которые в медпункты частей, скорее всего, не заходили с незапамятной лейтенантской поры. Кстати, 14 июля в Алматы должно состояться заседание военной коллегии именно по «медицинскому вопросу» и дисциплине. Надо полагать, министр обороны Адильбек Джаксыбеков произведёт, наконец-то, кое-какие «внутривенные вливания» своим генералам и внесёт жёсткие коррективы по оснащению медпунктов всем необходимым, чтобы жизнь любого военнослужащего казахстанской армии не была, как уже писал «Мегаполис» в прошлом номере, «без цены»...

 

Когда верстался номер, корреспонденту «Мегаполиса» всё же удалось связаться с Сериком Абдразаковым, который оперировал рядового в/ч № 12740 Саята Баймуратова в Сарыозекском лазарете.

– Солдат поступил в наш лазарет 18-го июня около 17 часов с потертостью левой стопы в области пятки, – рассказывает майор медицинской службы Серик Абдразаков. – Жалобы на боли в носу у него появились 20 июня. При осмотре на носу было выявлено покраснение, то есть начальное проявление воспаления. Поставили диагноз – фурункул носа. Солдат признался, что пытался выдавить гнойничок на носу самостоятельно и «всё там себе расцарапал». После этого было назначено соответствующее лечение с применением антибиотиков. 21 июня при утреннем осмотре больных у него фурункул абсидировал, то есть «созрел». По указанию начальника отделения было произведено вскрытие этого фурункула. Стержень был удален. Всё было сделано по медицинским канонам: наложили повязку, назначили дополнительные препараты... 21 июня после обеда отек в носу полностью сошел. Жалоб солдат не предъявлял. Наблюдал за ним начальник челюстного отделения. Мы думали, что всё уже позади и процесс пошёл на выздоровление. Но на следующий день утром я рано прибыл в лазарет и при осмотре в 7.30 обнаружил у солдата отёк в области глаз и несколько маленьких гнойничков на носу. Мы заподозрили, что идёт какое-то осложнение. Тут же созвонились с главным хирургом Минобороны, срочно провели консилиум, взяли контрольные анализы у больного и сразу без какого-либо промедления повезли его в Алматинский военно-клинический госпиталь. Когда 20 июня мы смотрели его анализы, было подозрение, что у солдата снижен иммунитет. При повторных анализах 22-го факты подтвердились. У Саята Баймуратова был очень слабый иммунитет...

По словам военного хирурга Серика Абдразакова, за пациентом в лазарете специалисты наблюдали круглосуточно и не отправляли его обратно в казарму. На вопрос, почему тяжелобольного не отправили из Сарыозека в Алматы на вертолёте, а повезли на машине, хирург ответил так: «Мы всего за 2 часа доставили больного в Алматинский госпиталь. Расстояние ведь небольшое. А если бы заказывали вертолёт, то на различные согласования и получение разрешения на вылет времени бы ушло гораздо больше».

Избитый родственниками умершего солдата военный врач Серик Абдразаков очень переживает о случившемся. Рассказывает, что он пытался подойти к отцу солдата, высказать свои соболезнования и рассказать, как было всё на самом деле, но получил сильнейший удар в челюсть, не успев даже рта раскрыть. Впрочем, никаких претензий к нападавшим он не имеет, потому что понимает, какое страшное горе обрушилось на родителей солдата. Скорбим и мы.