Маловодное – это казахская Кондопога…

Известны фамилии инициаторов драки 17 марта 2007 года. Это граждане Салимбаев Б.К. и Махмаханов Т. Как установлено и то, что 18 марта 2007 года именно Махмаханов Тахир произвел первый выстрел в сторону группы лиц, пришедших в поселок КазАтКом из соседнего Маловодного с целью разобраться в обстоятельствах инцидента, происшедшего накануне.

С другой стороны, попытки ряда деятелей из так называемых оппозиционных движений, поднять народ и заработать на этом политический капитал, провалились.

От Алматы до Маловодного около восьмидесяти километров. И наш редакционный «дамасик» пробегает это расстояние где-то за полтора часа. Это с учетом городских автомобильных пробок.

Подъезжаем. С правой стороны возле обочины расположился милицейский пост. Стоит патрульная машина «Жигули», рядом с ней трое милиционеров. У одного из них с плеча свисает на ремне короткоствольный автомат АКМ. Останавливают проезжающий автотранспорт, проверяют документы. Мы останавливаемся сами, выбираемся вдвоем, вместе с фотографом Сашей из «дамасика», спрашиваем у старшего лейтенанта: «Капитан, подскажи, как нам проехать в поселок КазАтКом? И вообще что здесь у вас происходит? Расскажи хотя бы в двух словах, будь другом?»

И тут же натыкаемся на ответ, который в тот день нам еще доведется услышать не раз: «Ребята, никаких комментариев. Мы ничего не знаем, а что знаем, того не скажем. Сами мы не местные. Если вам в КазАтКом, то проедете по дороге еще двести метров и вон там… видите, где выезжает «жигуленок», повернете налево. Но поспешите, там сейчас похороны идут, двух парней-казахов хоронят. Может, еще успеете. С людьми поговорите».

Впрочем, на похороны Садыкова и Богутова мы не попали. Уже на подъезде к поселку навстречу нам выворачивает бортовой «газик» с молодежью, возвращающейся с мусульманского кладбища.

Сам же поселок КазАтКом нас встретил тишиной. Даже собаки не лают. Словно никого нет. Едем дальше. Но вот, наконец, видим троицу местных парней. Нам важно услышать из их уст, что произошло в тот роковой день, 18 марта.

Житель КазАтКома Муканов Тулеген рассказывает: «Вечером, 17 марта, в бильярдной поселка Маловодное подрались двое парней – чеченец и казах. Казах чеченца побил. Потом вроде как помирились. Но, когда они вышли во двор и стали расходиться по домам, чеченец, сев за руль своего автомобиля, сбил казаха. И тут же, выйдя из машины, выстрелил своему обидчику в ногу.

А на следующий день к нашим соседям-чеченцам, чей сын Тахир затеял всю эту бучу, пришли из Маловодного парни-казахи, чтобы разобраться в случившемся. Они попытались его вызвать во двор, но в это время чеченцы, братья Махмахановы, открыли стрельбу. Стрелявшие убили двоих и ранили еще шесть человек. В ответ в них полетели камни, а затем толпа захватила братьев и начала их избивать. Разозленные люди сожгли особняк и автомобиль, принадлежавший братьям».

Мы благодарим парней за беседу и идем по поселку дальше. Следующий, кто нам встретился, чеченец Зубари Суркаев, проживающий здесь же.

Он полагает, что всему виной пьянка.

«Я считаю, – говорит он, – нашей молодежи надо меньше в бутылку заглядывать. Пьяный, он ведь не то что побуянить, он себя не может контролировать. И потом у нас таких зажиточных семей, как семья братьев Махмахановых, мало в поселке. Большинство из нас живут бедно и работают ради своего куска хлеба. Все они хотят мира и спокойствия».

Что еще бросается в глаза, так это большое количество полицейских и собровцев, патрулирующих улицы КазАтКома и Маловодного, которые в тот день попадались нам едва ли не чаще, чем сами местные жители. Вот и возле сгоревшего особняка стоит битком набитый милицейский автобус «Икарус». Подходим к нему и через открытую пассажирскую дверь спрашиваем у сидящих впереди полицейских: «Ребята, это дом Махмахановых? А сами вы можете сказать что-то по поводу случившегося?»

И вновь в ответ: «Никаких комментариев. – Правда, тут же полицейские добавляют: – Мы направлены сюда из Талдыкоргана для обеспечения порядка. И знаем не больше вас. А бывший особняк Махмахановых вон он, да, можете пойти посмотреть».

Подходим к дому. Вернее, это два большие постройки. Одна из них – огромный сгоревший деревянный шестистенок на высоком фундаменте, где обитали – мужчины. И рядом с ним стоит то, что на селе зовется стайкой. В ней расположена кухня. Здесь жили женщины и дети. Сама стайка – тоже огромна по своим размерам, и она уцелела. Пожар на нее не перекинулся.

Видно, что Махмахановы были зажиточными людьми. Территория двора вместе с садом насчитывает соток двадцать, не меньше. В саду высажены фруктовые деревья, тут же во дворе стоит восьмиканатная юрта. Рядом с домом пруд, над которым возвышается стела, направленная под большим углом вверх, очевидно, сделанная кем-то из местных умельцев. На конце ее закреплен собранный из алюминиевых конструкций макет реактивного самолета, почти в натуральную величину. Очевидно, таким образом хозяева хотели показать всю высоту своих планов и предначертаний, но… вот чем все это закончилось.

Саша делает снимки. Садимся в машину и едем на встречу с руководством района. А между тем в Маловодном возле клуба, где разместился временный штаб по урегулированию ситуации под руководством начальника ДВД Алматинской области генерал-майора Майкеева Багдада Абдукадыровича собрались люди: казахи, русские, турки. Невдалеке от них расположились небольшой группкой женщины-чеченки.

Мы спрашиваем местного аксакала Искерова Жаирбека Ахметулы, что он думает по поводу случившегося?

Аксакал вспоминает, как в военные годы делились с чеченцами последним куском хлеба. «А теперь, – говорит старик, повышая голос, – они нам садятся на шею». Он приводит изречение Абая: «Вырастил шенка, тот заматерел и укусил меня за ногу. Дал ружье, чтобы друг стал охотником, товарищ выстрелил мне в сердце». То есть сегодня, по мнению аксакала, происходит нечто аналогичное.

Люди возбуждены, ведь только что прошли похороны их близких. И в это время из толпы раздается: «Спросите, откуда у Махмахановых столько голов скота? Мы же о них все знаем. Они натуральные бандиты, «махновцы», главари организованной преступной группы. У них там, в зарослях камыша, охраняют скот вооруженные автоматчики. Стоит только чьей-нибудь корове или лошади забрести в эти камыши, и уже следов не найдешь, не докажешь, что это была ваша скотина. Занимаются воровством. Перегородили с двух сторон забором поселковую улицу и прилегающую к ней территорию и присоединили к своему участку. Разве так делается? Или взять тот же пруд. Построили плотину, загородили речку, и теперь возле их дома озеро. А другим людям как будто воды на полив не надо. Отбирают чужие земельные участки. Ну так пусть лучше убираются к себе, в Чечню, подобру-поздорову».

«У меня самого, – это возмущается старик с орденскими планками на лацкане пиджака, – в прошлом месяце пропало четыре лошади. Для кого я их выращивал? Откуда это воровство? И куда смотрит наше руководство?»

«Да что тут говорить! – тут же с горечью восклицает ветеран. – если это сама власть берет у них взятки. Она куплена на корню. Отсюда и наркотики в поселке. И криминал. И участившиеся бандитские разборки. Поэтому вчера на митинг выходили не только одни казахи, среди нас были турки, вон, как и сейчас, русские женщины и старики.

Ведь если с казахами чеченский расплодившийся криминал еще вынужден как-то считаться, то русских они здесь вообще за людей не признают, унижают всячески. Разве так жить можно?»

Я подхожу к женщинам-чеченкам, хочу узнать их мнение. И теперь уже слышу их возмущенные голоса: «А разве это мы виноваты? Мы жили всегда с казахами в мире. Мы куда отсюда поедем? На какой Кавказ, где мы с роду не были. Наша родина – Казахстан. Кто виноват, кто преступления совершал, пускай те и уезжают. Почему из-за кого-то должны все страдать? Почему должны страдать невинные?»

И вот в этом самом месте я хочу полностью согласиться с мнением прокурора района Тулегена Иманбаева, вначале было наотрез отказавшегося комментировать происходящее, но затем под давлением журналистов вынужденного высказать свое мнение по ситуации. В частности, он говорит: «Вы, журналисты, должны понимать меру своей ответственности. Нельзя подавать сегодня этот конфликт в русле межнациональных отношений. Не следует разжигать межнациональную рознь».

Да. И это действительно так. Но никакой межнациональной розни здесь нет и в помине. Хуже того и страшней. Мы видим по одну сторону баррикад этнический чеченский криминал и сросшуюся с ним коррумпированную казахскую власть в лице того же прокурора района, акима, начальника РОВД. И, с другой стороны, местное население: казахов, русских, турок в условиях совершаемого беспредела со стороны этнических криминальных групп, прикрываемых и оберегаемых властью, вынужденных прибегнуть к собственным мерам самозащиты.

А в результате – в заложниках конфликта оказались чеченцы.

Хотя я полагаю, что если бы криминал Маловодного возглавлялся казахами, то мало бы что от самого этого факта для простых людей изменилось.

И поэтому сегодня именно местные органы власти несут ответственность за происшедшее.

Трудно понять, как они могли закрывать глаза, видя, что у людей воруют скот, расхищают их собственность? Почему не выяснили, откуда в поселок проникают наркотики? Отчего не принимали меры к тем же бандитам-автоматчикам?

Если факты подтвердятся, то кто-то за это должен ответить по всей строгости закона. Поскольку просто в голове не укладывается, как могут в нашей стране в мирное время где-то в камышах укрываться неустановленные лица, вооруженные боевыми автоматами?

А ведь эти события, заметим, разворачивались не где-то там, на отдаленной безжизненной планете или в другой галактике, а практически под носом у того же районного прокурора, смеющего еще в эти дни читать журналистам мораль и нотации. И это при том, что буквально рядом, за Красным Полем, находится международный аэропорт Алматы. Прекрасный объект для нападения террористов. И тут же проходит автомобильная трасса Алматы – Кульджа, соединяющая Китай с Казахстаном.

Такая вот она – наша казахская Кондопога, расположившаяся всего в каких-то полутора часах езды от Алматы.