Колониальныи рай

В 2000 году одну из самых консервативных систем – пенитенциарную – буквально захлестнули серьезные реформы и изменения. С оглядкой на Запад у нас лихо начали перестраивать и рушить то, что наживалось десятилетиями, кардинально менять то, что веками казалось непоколебимым. Имя реформам – гуманизация. Сегодня, по истечении 6 лет, все яснее кажется, что какая-то она – гуманизация эта – однобокая вышла. То ли недопоняли чего-то в самом начале, то ли палку перегнули в своем стремлении походить на «цивилизованные страны». Характерный пример тому – соответствующие учреждения Восточно-Казахстанской области. Так исторически сложилось, что именно здесь их сконцентрировалось больше всего в республике – 15, а значит, и к гуманизации здесь отнеслись серьезно.

Так пять лет назад в поселке с жизнеутверждающим названием Солнечный, расположенном неподалеку от Жангиз-Тобе, открылась третья в республике женская колония – исправительное учреждение ОВ-156/21. Особенность ее в том, что на тот момент она была (и остается до сих пор) единственной в своем роде – условия содержания заключенных здесь приравнены к евростандартам. Изначально здание из бывшего общежития переоборудовали с учетом новых правил и норм. Живут осужденные женщины не в общем помещении на 100-200 человек, а в 3-4-местных комнатах со всеми удобствами. Даже стены специально выкрашены в светлые тона, чтобы психика не страдала. На каждом этаже – огромное фойе с телевизором и креслами, зеркала, зановесочки, есть мини-прачечная и душевая.

Но главное преимущество, по словам самих заключенных, в том, что колония находится недалеко от дома. И это тоже в соответствии с принципами гуманизации. Появилась возможность в исправительное учреждение направлять женщин из близлежащих регионов. В ОВ 156/21 содержатся осужденные дамы из Восточно-Казахстанской и Павлодарской областей, раньше же всех размещали по двум колониям – под Алматы и Карагандой. Все это, естественно, позволит родственникам чаще их навещать, самим оступившимся не отвыкнуть от семьи и не нарушать режим (дополнительное свидание – ну чем не стимул для хорошего поведения?) да и государству сэкономить бюджетные средства, которые уходили на этапирование заключенных по всей республике.

Работой здесь никого не загружают, так как ее просто нет. Несмотря на то, что, пусть с большим трудом, но удалось оборудовать швейный цех – поставить 7 швейных машинок, шить на них практически не приходится, нет госзаказа. Поэтому вся работа – это уборка территории да дежурство в столовой. Администрация с гордостью отмечает, что по 2 часа работы в неделю на каждую заключенную все-таки приходится. Но женщины не скучают, в колонии постоянно проводятся какие-нибудь праздники: то первую красавицу выбирают, то умницу, то день Нептуна справляют, то КВНы устраивают. В общем, живут весело и интересно.

На фоне этого благолепия как-то даже гротескно убого выглядит бытовая неустроенность сотрудников колонии. Дело в том, что некогда в бывшем военном городке проживало почти 55 тысяч человек. Соответственно, была налажена вся инфраструктура. Но в 1995 году из Солнечного вывели российские войска, а уже на следующий год началось строительство и была открыта первая для городка колония – мужская.

Сегодня же Солнечный производит невеселое впечатление: глазницами пустых окон чернеют полуразрушенные дома, подъезды захламлены, в палисадниках разрослись кустарники, ощущение прочности производят только мощные ограждения (уже!) четырех колоний.

И как бы это ни было парадоксально, но появление каждой из них воспринималось местным населением вполне оптимистично. До сих пор исправительные учреждения здесь – практически единственное место, где жители Жангиз-Тобе и близлежащих поселков могут найти работу. А потому не страшит их то, что в поселке негде жить, и большинству сотрудников, чтобы добраться на работу и обратно, приходится ежедневно преодолевать по несколько километров, зачастую пешком. Летом сквозь пыль, зимой – снег, ветер и буран. Из 500 сотрудников колоний Солнечного у 220 проблемы с жильем. В самом городке отремонтировано и заселено не больше 10 домов, планируется восстановить еще хотя бы 3-4, функционирует школа, но нет ни одного детсада, каких-либо воспитательно-развлекательных заведений для детей и взрослых.

Сегодня только 200 осужденных женщин охраняют, опять же в соответствии с мировыми стандартами, 100 сотрудников личного состава ОВ 156/21, у большинства из них проблемы с жильем. Бывший начальник этого учреждения Талгат Карашашов, проработавший в колонии с самого ее открытия 4 года, а в местных учреждениях около 10 лет, не исключение. Создавая для осужденных условия в соответствии с евростандартами, сам он вместе со своей семьей все эти годы преодолевал собственные житейские проблемы. Не редкостью было и самому, как и нескольким десяткам его подчиненных, пешком добираться до места работы. Сейчас частично бытовые проблемы решены. Вот уже несколько месяцев, как он назначен начальником колонии общего режима, расположенной в Усть-Каменогорске. Теперь здесь продолжает дело своего предшественника – устраивает жизнь осужденных в соответствии с мировыми нормами. Помимо постоянно улучшающихся условий проживания уже поставили в учреждении два таксофона, разрешили носить стрижки и аккуратную бородку, свою одежду, к осужденным обращаются только на «вы» и «господа».

– Ведь есть среди осужденных и такие, кто на воле в таких условиях не жил, не питался, как здесь, у врача не наблюдался, – говорит Талгат Карашашов. – Чего им еще хочется? Много чего. Послабления режима – «отбиваться» и вставать позже, телевизор допоздна смотреть. Сейчас-то у нас с этим строго – в 6 утра подъем, в 22 – отбой и 8 часов непрерывного сна.

Стараются разнообразить в учреждении меню осужденных, но обязательно подается мясное блюдо, раз в неделю – рыбный день, соки, овощи-фрукты. Чего, кстати, не сможет позволить себе и своей семье сотрудник колонии. Для сравнения: в месяц на содержание одного осужденного тратится 25 тысяч тенге, только на питание больного туберкулезом заключенного – 8 тысяч тенге, а зарплата офицера личного состава (после 30%-го повышения в начале года) – 28, врача этой же колонии – 20 тысяч тенге. Позволить своей семье, состоящей, например, из 4 человек, потратить на питание в месяц 36 тысяч тенге он не может.

Но бытовые и социальные проблемы – не единственные. Модное веяние – «иметь своего психолога» – просочилось и за решетку. Благодаря гуманизации теперь во всех колониях Казахстана адаптироваться к изолированному существованию осужденным помогают психологи. В свое время достаточно много говорили по этому поводу. Дескать, осужденным и так тяжело: арест, следственный изолятор, суд, вынесение приговора – такой стресс пережили! Вроде как бы и наказаны уже, а тут еще и срок мотать в замкнутое пространство поместили, которое на психику давит, на агрессивный лад ко всему окружающему миру настраивает. Безусловно, это так и есть, но рядом с осужденными день за днем «свой срок» мотают и сотрудники колонии. Для них пространство не менее замкнуто, а стресс, полученный на работе, не менее тяжел. Отсюда озлобленность, агрессивность, которые выплескиваются на родных в семье. Избавиться от нее, расслабиться пытаются давно проверенным способом – алкоголем, который тоже не помогает строить взаимоотношения. Получается замкнутый круг.

В обязанности психолога вечерней школы при исправительном учреждении ОВ 156/3 Светланы Здобниной входит работа с осужденными, которые учатся в этой школе, возраст их – от 19 до 30 лет. Она помогает им в самих себе найти причины конфликтов с родственниками, другими заключенными. А вот заниматься с сотрудниками колонии в ее непосредственные обязанности не входит. Конечно, и личный состав может прийти побеседовать, но только в свободное от основной работы время, которое не всегда найдется, да и не каждый соберется с духом рассказать о накопившихся проблемах. Если же приходят, то просят найти общий язык с детьми, наладить отношения в семье, научить снимать стресс. К сожалению, на сторону проблемы пока просто не обращают внимания.

Подтверждение тому – прошедший в Усть-Каменогорске республиканский семинар психологов, работающих в пенитенциарной системе. Посвящен он был новым методам и подходам в работе с осужденными. Прорывом в этой сфере специалисты назвали упоминание (впервые!) о том, что надо заниматься не только с заключенными, но и с сотрудниками учреждений – свободными людьми, которые не за совершенное преступление, а по убеждению работают в исправительных учреждениях, ограждая, кстати, остальных граждан от преступников. Как могут они в соответствии с принципами гуманизации зародить в осужденных что-то доброе, если сами живут и работают в постоянном стрессе?

Немаловажно и то, что далеко не все осужденные, ощущая буквально на себе все прелести гуманного отношения, раскаиваются в совершенных преступлениях. Многие из них уверены, что их поймали не потому, что они преступили закон, а потому, что плохо бегали.

На вопрос, не перегнули ли палку с введением гуманизации, начальник Управления Комитета уголовно-исправительной системы по ВКО Даулетказы Закимов предпочел сослаться на соответствующие приказы и избитые слова о том, что зло порождает зло, из этого вроде бы следует, что надо быть гуманнее.

– Результаты гуманизации есть, – говорит он. – Когда создаешь условия осужденным, они тоже идут навстречу. Мы не должны опускаться до их уровня, хотя, – признается г-н Закимов, – неблагодарная у нас работа. Старые сотрудники уходят, а молодые не идут. Считают непрестижной, малооплачиваемой.

Кстати, в Казахстане в 2005 году самоубийством покончили жизнь пять сотрудников колоний, один из них работал в Восточном Казахстане, как раз в одной из колоний Солнечного. Сотрудник пришел домой с работы и повесился. Официальная причина суицида – семейные проблемы.

Рисунок Ибрагима КУБЕКОВА