Теперь предполагается, что цена и дальше будет снижаться. Понятно, что будет очень больно, но вопрос лишь в том, насколько и как долго. Но обо всем по порядку.
Согласно данным Международного энергетического агентства (IEA), во II квартале этого года добыча нефти превысила спрос на 2,3 млн баррелей в день (мбд). В III квартале спрос немного догнал добычу, и разница упала до 1,6 мбд. В IV квартале, скорее всего, разница сократится до 1,5 мбд, но цена нефти все равно стремится вниз. Этому способствуют три фактора: ожидаемые поставки иранской нефти в объёме 1-1,5 мбд, возможное падение спроса и продолжение роста добычи в I-II кварталах 2016 года и вероятность того, что декабрьское повышение ставки ФРС будет не разовым событием. Если всё это реализуется, то в ближайшие квартал-два мы увидим цену около 30 долларов и ниже.
Однако в противовес играют тоже три фактора. Во-первых, те же самые поставки иранской нефти могут оказаться ниже заявленных цифр. Во-вторых, это себестоимость добычи, которая больше видит цену в пределах 50-60 долларов – иначе сильно режутся текущие затраты (ОрЕх) и инвестиции (СарЕх). И, наконец, риск эскалации ситуации на Ближнем Востоке, особенно в зонах транспортировки добычи.
Вместе с тем, есть ещё два долгосрочных фактора, противоположных по влиянию на цену. Первый говорит в пользу падения – о том, что в 2016 году мировая экономики может замедлиться из-за ухудшения ситуации в крупных странах. За последний год темпы роста мировой экономики пересматривались четыре раза в сторону понижения (в первую очередь из-за Китая и развивающихся стран), плюс в США за последние семь лет почти 100% прироста занятости в период восстановления кризиса пришлось на сырьевой сектор. Это может привести к тому, что цена на нефть обретёт дополнительный потенциал снижения либо как минимум её сохранения на уровне в $30 в 2017-2018 годах. Второй фактор говорит, что урезание инвестиций в разведку, которое наблюдается за последний год, продолжится, и уже в 2016 году начнёт давать эффект – добыча прекратит расти, и уже к концу года разница между добычей и спросом сократится до 0,6 мбд. А если начнётся сокращение добычи, скажем, в 2017 году, то в какой-то момент спрос превысит добычу, и это приведёт к тому, что в 2017 году цены вырастут до 60-80, и поднимутся выше 100 долларов в 2018 году.
Так как факторов слишком много, непонятно, какой из них выиграет. Но пока основной сценарий – 2016 год будет дном экономического кризиса, после чего с 2017 года начнётся восстановление. Негативный сценарий говорит, что "дно" растянется и до конца 2017 года. В целом, цена нефти в 30 долларов и ниже несёт брутальные последствия как для российской экономики, так и для нашей (помимо цены на нефти мы ещё косвенно пострадаем от ухудшения ситуации в России). В обеих странах очень малое количество месторождений имеет себестоимость ниже 30 долларов, и почти нет месторождений с себестоимостью ниже 25 долларов. Причём у нас себестоимость выше, да и в целом зависимость экономики от нефтянки тоже выше – доля сырьевого сектора в ВВП оценивается в 20%, а вместе со смежными секторами – около 30-40%.
Не буду расписывать детали столь болезненной ситуации, но доходная часть бюджета упадёт достаточно сильно, особенно на фоне вынужденной (и правильной) привязки налоговой нагрузки к цене на нефть (например, через рентный налог). На фоне этого, насколько надо "уронить" тенге, чтобы сохранить доходность часть в тенговом выражении настолько, чтобы выполнить социальные обязательства?
Ещё до падения цены нефти ниже 40 долларов, ожидания по курсу казахстанской валюты сложились в пределах 350-360 тенге за доллар (даже несколько превозмогая возможности "паритета 1 к 5" с рублём – этот дурацкий и вредный в долгосрочном плане аргумент зажил самостоятельной жизнью). Сейчас рубль упал до 70, а при 30 долларах за баррель может опуститься и до 80. При панике рубль может скакнуть и до 100, но в этом году Центробанк России действует очень корректно (благодаря зампреду Тулину), поэтому вероятность скачка минимальна. Но даже при 80 ожидания по курсу тенге сместятся к 400 за доллар.
Интересно то, что при цене в $30 девальвация не поможет уже и сырьевому сектору, ибо импорт и валютные займы примерно равны валютным доходам. А ведь есть ещё и другие расходы. Ухудшится положение и финансовой системе, даже у тех финструктур, кто раньше требовал девальвацию – сейчас все ждут ухудшения ссудного портфеля из-за уже состоявшейся девальвации, а теперь к этому добавится ещё две проблемы: теперь сырьевые компании не смогут быть источником ликвидности, плюс рост плохих кредитов усилится ещё сильнее.
В целом, можно сказать, что мы вступаем в зону турбулентности. Как в этой ситуации может реагировать система госуправления, в том числе Нацбанк, поговорим во второй части.
