Труппа алматинского театра оперы и балета имени Абая подняла очередной бунт по поводу своих низких зарплат. Артисты хора и кордебалета рассказали, как вынуждены подрабатывать не по специальности, на что получили ответ: повышайте квалификацию и творческий уровень, чтобы зарабатывать больше.
Некоторое время назад в правительственных кулуарах уже всплывала вариация на тему чеховского "тот не артист, кто не голоден". Голоден, но не мертв – часто добавляют к этому. У рядовых сотрудников театров, заработная плата лишь немного превышает минимальную. Напомню, что в 2018 году МЗП равняется 28 284 тенге, что по текущему курсу позорно меньше 100 долларов.
Интересно, что, как показывает практика, кризис в культурных учреждениях страны сложился не только и не столько из-за министерской культурной политики, сколько от целой вереницы ошибок управленцев на местах. Недаром те же возмущенные сотрудники ГАТОБа в первую очередь требовали отставки директора театра Аскара Бурибаева, и в конце концов её добились. Впрочем, долго без работы он не ходил и получил назначение на аналогичный пост в филармонию имени Жамбыла.
Это не первый случай, когда со скандалом уходящий руководитель театра моментально назначается главой другого культурного учреждения. Так, четыре года назад молодые артисты алматинского театра имени Мусрепова ополчились против худрука Талгата Теменова. Его обвинили и в постановке исключительно собственных пьес, и в беспорядочной сдаче в аренду сцены ТЮЗа, и в притеснении молодого поколения. История эта закончилась один в один как сейчас в ГАТОБе: Теменов написал заявление по собственному и тут же был назначен худруком в музыкальный театр имени Куанышбаева в Астану, где до сих пор и работает.
Интересен кейс еще одного арт-менеджера – Асхата Маемирова. После скандала с коррупцией в каздраме имени Ауэзова он экстренно возглавил театр в начале этого года. И уже в ноябре получил новое назначение: на пост ректора академии искусств – снова после череды скандалов в КазНАИ. Маемиров в этой ситуации выглядит кризисным менеджером, но вопрос, к примеру, с ауэзовским театром остается открыт: в нем пока официально нет нового директора, только заместители.
А вот в алматинском ТЮЗе имени Сац нет художественного руководителя, причем на протяжении уже тринадцати лет. И большая загадка, почему к этой ситуации в Минкульте равнодушны.
Жертвами этих "чёрных дыр" в глобальной и локальной культурной политике становятся артисты, те самые "голодные художники". Причём по всем фронтам – как по финансовым, так и по творческим. И здесь существуют две крайности: одни с утра до вечера заняты в родном театре за копеечную зарплату и вынуждены подрабатывать по ночам, чтобы выживать, другие – получают больше, но из-за провисов в менеджменте могут не иметь новых ролей годами. Более того, не иметь и возможности подрабатывать творчеством на стороне: из-за гласных и негласных запретов на это руководства.
Совсем не понятна точка зрения главного культурного ведомства страны, которое требует от любого работника культуры выдающихся творческих способностей. В каждом творческом коллективе нужны и солисты, и кордебалет/хор, ведущие артисты и артисты массовых сцен – это важно для создания полноценного творческого продукта. В этом смысле позиция напоминает то ли анекдот о том, что одни хотели, чтобы не было богатых, а другие – чтобы не было бедных, то ли тотальное противоречие капиталистической иерархии. Возможно, это оттого, что в Казахстане все еще не до конца понятно, что такое культура – дотационная отрасль или государственный бизнес.
То есть не так, это, разумеется, понятно: культура должна поддерживаться и поддерживается государством. Только эта поддержка принимается безоговорочно, и поэтому абсолютное большинство арт-менеджеров, занятых в дотационных учреждениях, не заинтересованы в качестве работы: худо-бедно казна все равно поддержит.
Государство не поддержит – опускаются руки. Государство поддержит – а зачем тогда делать хорошо, чтобы зарабатывать. И большой вопрос, как вырваться из этого порочного круга. Ответ на него есть у тех, кто занят в частных институциях. И ответ этот в первую очередь в открытости – в готовности брать мировой опыт, в отсутствии стеснения учиться у профессионалов международного класса и принятии авторитетов не только местных аксакалов, но и тех, кто вносит свой вклад в глобальную культуру.
Государственные театры часто оказываются заложниками локального, не оглядываясь на глобальное. Но на этот счет существует интересная тенденция – глокализация, заключённая в интересе местного к мировому и наоборот. То есть мало бывает свозить театр на гастроли, откуда он вернется с почетной грамотой. Важнее привезти творческий опыт – например, в виде специалиста, который будет готов поработать с местными труппами. А приглашённых признанных режиссеров, которые хоть раз приезжали в Алматы, можно по пальцам пересчитать.
Проблема в том, что у тех, кто понимает, как существовать в условиях глокализации, нет интереса переключать свою энергию на работу с государственными театрами/учебными заведениями/концертными площадками, и это отсутствие интереса, к сожалению, взаимно.
И если культурная политика будет продолжаться подобным образом, есть подозрение, что в стране из "творческой прослойки" могут остаться только пара действительно гениальных, востребованных и обласканных властью артистов, а все остальные уйдут в частный извоз.
