В ноябре 2018 года Децл выпустил альбом “Неважно, кто там у руля”, но на него не откликнулся ни один уважаемый музыкальный критик. А последним более-менее громким инфоповодом, напоминавшим о существовании Толмацкого, был его суд о защите достоинства с Бастой. Поводом для разбирательств стали оскорбления в "Твиттере", и в эпоху рэп-баттлов, в которых употреблялись слова жёстче, чем “лохматое чмо”, это выглядело очень комично.
Но такое принципиальное сопротивление современности было, наверное, главной чертой Толмацкого с середины нулевых годов – с того самого момента, как он поругался с отцом-продюсером, взял другой сценический псевдоним (Le Truk) и решил делать музыку, сложную для восприятия и лишённую какого-либо потенциала для коммерческого успеха.
Читайте также:
Скриптонит – главный казахстанский музыкант. И самый некомфортный
При этом в поздних интервью Кирилл продолжал называть себя голосом поколения и говорил о том, что в хип-хопе слишком много деструктивных ценностей – темы насилия, наркотиков и секса ему были совершенно не близки. И это тоже воспринималось со скепсисом. Когда на всю страну гремел “Горгород” Оксимирона и “Дом с нормальными явлениями” Скриптонита, Кирилл со своими проповедями выглядел скорее неудачником, которому просто обидно, чем культурным деятелем, обладающим правом делать подобные суждения.
@norimyxxxo поздравляю с победой! На русском вряд ли, но на английском я бы порвал вас обоих 100%) Без обид.
— Толмацкий Кирилл (@detslakaletruk) 17 октября 2017 г.
Было ли поражение – самый сложный вопрос. Децла нельзя назвать первооткрывателем хип-хопа – до него было много команд и одиночных исполнителей: и “Мальчишник”, и Мистер Малой, и ШЕFF с Лигалайзом, которые принимали участие в продюсировании Толмацкого. Но главная его заслуга в том, что после альбома “Кто? Ты” жанр стал мейнстримом и нормой.
Миллион официальных копий и не поддающееся подсчёту количество пиратских кассет наконец-то очертили рынок, и большим продюсерам, бизнесменам из мира шоу-бизнеса стало очевидно, что хип-хоп – это хорошая возможность для инвестиций. Уже это давало ему право называться патриархом русского рэпа и разговаривать о своих последователях в любом положении – даже если бы он ушёл не в андеграунд, а в шансон.
Спустя годы отказ от коммерческого успеха кажется вполне гармоничным: в сущности Кирилл не предал себя и сохранил нонконформизм, заявленный в первых двух подростковых альбомах. Ко всему прочему можно предположить и то, что в какой-то степени он опередил время и стал исповедовать “новую искренность” в эпоху, когда ни одна аудитория к этому не была готова.
Те, кто в 2000 году был с ним на одной волне, к концу десятых оказались под влиянием тучных годов и им была интересна совершенно иная музыка, другие – ещё не выросли, а Youtube как источник новой культуры ещё в полной мере не родился. Самому жанру до полного и окончательного триумфа оставалось ещё полтора десятилетия, за которые он преодолел путь от подражания до аутентичного продукта с собственным инструментарием и уникальным стилем.
Косвенным подтверждением такой включённости в последние тренды можно считать и то, что Децл с разницей в два месяца с Face выпустил гражданский альбом, упомянутый в начале статьи. С точки зрения идеологии это был разговор об одном и том же, но ощущалась разница поколений – 21-летний Иван Дрёмин был злее, жёстче и лучше чувствовал дух времени. Толмацкий хоть и считал себя голосом поколения, высокую ноту взять не смог – скорее всего, потому что это самое поколение, ранние миллениалы, были способны только к ностальгии. В некрологе, опубликованном в “МБХ-медиа”, автор вспоминал концерт в честь 15-летия “Кто? Ты”:
“Мне было 27 лет, окружающим меня людям примерно столько же. Меня не покидало ощущение ни во время концерта, ни после, что это был мой первый ретро-концерт. <...> Публика взрывалась на "Кто? Ты", "Вечеринке", "Слезах", а когда Децл начинал читать новые треки, то публика затихала и мало интересовалась происходящим на сцене”.
Популярный сейчас термин “фрэшмен”, который применяется к молодым музыкантам, как Face и Big Baby Tape, можно было приложить и к Децлу на старте его карьеры. Первые два альбома были глотком свежего воздуха, даже несмотря на то, что, по замечанию музыкального критика Артёма Рондарева, эти рэперы сами для себя конструировали гетто, тусуясь при этом в гостинице “Метрополь”. Но и это оказалось выигрышной стратегией, потому что главные его слушатели, подростки, сами выдумывали себе пространство, ограниченное от постороннего присутствия. Потом эти люди повзрослели и стали думать о другом и слушать другое. Впрочем, ничего нового – звёзды редко одинаково взрослеют вместе со своими слушателями. Чаще всего они, наоборот, становятся заложниками своего образа, а если и находят из него выход, то далеко не всегда самый удачный.
Да, Толмацкий рискнул и отрёкся от своего прошлого: сменил сценическое имя, потом вернулся к нему, но демонстративно изменил форму (ДецлЪ, Detsl), сказал, что ему стыдно за рекламную кампанию “Пепси, пейджер, MTV”. Да, самостоятельный период с 2004 по 2019 год был для него гораздо ценнее, потому что в этот период он смог “вернуться к себе” (но не к аудитории). И с точки зрения культуры короткий промежуток, за который Кирилл достиг оглушительного успеха, должен быть важнее для биографов.
Надо сказать, что Толмацкий предоставил будущим сценаристам материал для самого интересного русского байопика. Традиционная фабула обычно строится вокруг того, что какой-либо музыкант теряет себя после испытания славой, но через какое-то время восстаёт из пепла. Кирилл пошёл по другому пути: он, возможно, неосознанно отрёкся от славы, продолжил гнуть свою линию и в проигранной (не по своей вине) войне сопротивлялся до конца, собираясь прожить 450 лет. Более трагичной истории в русском рэпе ещё не случалось.
