В Казахстане никто не следит за своим ментальным здоровьем. Эта тема под запретом

По данным сайта worldpopulationreview.com, Казахстан занимает 63 место в мире по численности населения и 6 место по количеству самоубийств. Для сравнения США находится на 3 и 38 месте соответственно.

Так вышло, что до моего переезда в Штаты я никогда не задумывалась о феномене психического здоровья. Разумеется, будучи учителем и классным руководителем на родине, я не раз проводила мероприятия для детей о предотвращении суицида. Писался красивый план, сдавался завучу на проверку, проводился наискучнейший классный час. И всё для галочки – я признаю этот факт. Штатные психологи всех школ без исключения, где я работала, действовали так же.

Вообще школьный психолог для меня всегда был явлением малопонятным. Думаю, что эти специалисты сами плохо понимают свое предназначение. В чём заключается их задача? Как они предотвращают случаи суицида? Ведь ребенок, да и взрослый, должен знать, что он не одинок в этом мире, что всегда можно найти решение любой проблемы. Когда он этого не видит, то идёт и вешается. Армия школьных психологов в этом случае бессильна, если судить по статистике детских суицидов.

Человек решается на такой шаг, когда он исчерпал все способы разрешить внутренний конфликт. Он и не подозревает, что его состояние полностью диктуется химическими соединениями и реакциями. И если есть избыток или, наоборот, дефицит определённых гормонов, то возникает ощущение западни. Это не душа болит, это тело, организм находится под влиянием химии. Но мы этого не знаем, нас этому не учили, нас не уберегают от этого. Казахстанское общество табуировало тему ментального здоровья. Обращение к специалисту чревато стигмой. Совсем не так в Америке.

Первые два года в чужой стране для любого иммигранта – кризисные. Особенно в определённом возрасте. На первом моём плановом приеме у обычного врача я была внимательно расспрошена на предмет депрессии и психологического дискомфорта в новой стране. Разумеется, я находилась в подавленном состоянии. Эйфория от переезда прошла, и остались тоска и уныние. Не помогали ни разговоры с родными, ни новые впечатления: ничто не могло вывести меня из мрачного состояния.

Через какое-то время мой доктор осторожно предложил пройти медикаментозный курс лечения. Я долго сопротивлялась, говорила, что я нормальная, не сумасшедшая. И у нас состоялась беседа-откровение. В свои сорок лет, имея за плечами педагогический опыт, будучи мамой детей-подростков, я впервые узнала о природе депрессии, о химическом дисбалансе, влияющем на мозг. О том, что от уровня серотонина зависит наше внутреннее самоощущение, наше состояние счастья или, напротив, несчастья. Я пришла домой, провела мини-исследование по этому вопросу и пережила катарсис. Пришли на ум счастливые и, в основном, беззаботные американцы в возрасте 90 и 100 лет, и наши измученные, едва выживающие апашки и аташки. Очевидный факт, что ментальное здоровье влияет на качество и продолжительность жизни.

Через короткое время после терапии вернулась прежняя энергия: учеба в медицинской школе перестала казаться адом, наладились отношения с окружающими, я выдохнула и расцвела. А потом ужаснулась. Я вспомнила и представила своих коллег, учеников, родных. Как много людей в Казахстане я знаю, которым необходима медицинская помощь, и не пустые разговоры за жизнь с «психологами», а диагностика и правильно подобранные медикаменты. Да вы сами всё знаете, посмотрите вокруг, послушайте своих друзей, вы удивитесь, как много биполярников вас окружает, как глубоко кто-то погружён в отчаяние, а кто-то не может выбраться из невротического состояния, граничащего с обсессивно-компульсивным расстройством. Как много самоубийств среди казахстанцев можно было бы предупредить, если бы страдающий депрессией вовремя обратился за помощью. Но наш уят убивает всё больше и больше душ, губит детские жизни, гонит отцов семейства в петлю, заставляет мам принять смертельные дозы препаратов.

Мы стесняемся идти к специалисту, нам страшно, что нас примут за сумасшедшего. Одно только название специализированного учреждения чего стоит: психоневрологический диспансер. Мы боимся клейма. В Америке не нужно идти в психдиспансер, чтобы получить квалифицированную помощь. Обычный семейный врач обладает достаточными познаниями о ментальном здоровье, чтобы провести диагностику и выписать лечение. В школах действуют настоящие асы, специалисты своего дела – counselors, therapists. Профессионалы, видящие малейшее отклонение от нормы и действующие незамедлительно. Когда в школах моих детей узнали, что мы - иностранцы, за нами закрепили психологов. Надо сказать, неописуемая разница с беспомощным лепетом моих бывших коллег.

Кто чаще всего работает психологами в школах? Люди с педагогическим образованием. А там должны работать МЕДИКИ. Ведь когда у нас или у нашего ребенка болит горло, мы ведь не на разговоры душевные с терапевтом его ведем, а получаем рецепт на антибиотики или ещё что-нибудь в зависимости от природы боли в горле. Так с чего мы взяли, что недостаток серотонина можно восполнить беседой с психологом? Наши дети и мы сами нуждаемся в медицинской помощи в моменты душевного беспокойства. Школьных психологов необходимо заменить на специалистов с медицинским, а не психолого-педагогическим образованием. Внести коррективы в учебные планы будущих врачей-терапевтов. Научить их диагностировать, выявлять пограничные состояния, купировать их. И, быть может, тогда изменится грустная статистика суицида, и Казахстан сместится далеко вниз в таблице самоубийц.