Есть мнение, что сельские жители, стекающиеся в крупные города вроде Алматы и Астаны, запускают процессы маргинализации обширных районов, в силу того что городская культура не может их ассимилировать. Но в этом тексте я хочу поставить вопрос иначе: а города ли вообще Астана и Алматы?
В широком смысле город – это общественно-экономическая формация, стадия общественной эволюции, и в этом смысле он синоним капитализма или его главный инструмент. Говоря о капитализме, свободном рынке, либерализме в современном довольно узком смысле, мы говорим о городе и наоборот.
Но суждений о городе великое множество, все они из разных областей знания, но нас в поисках ответа на вынесенный вопрос интересует только социология города, остальные метрики всегда могут оказаться ложными. Так, например, в некоторых областях знания его могут назвать разросшимся селом с современным метро, что, конечно, будет упрощением.
Но на самом деле, как таковой социологии города, которую я бы могла здесь привести, не существует. Однако у нас есть корпус важных текстов, дающих расширенное представление о том, что такое город, если отойти от таких очевидных атрибутов, как общественный транспорт, здания и парки.
Например, сколько-нибудь толкового разговора о городе не получается без работы чрезвычайной важности немецкого философа Георга Зиммеля «Большие города и духовная жизнь», датированной 1903 г. Зиммель был пионером и задал образ большого города в терминах, которыми мы пользуемся и сегодня. По его мнению, самая главная характеристика города – это повышенная нервность жизни. Каждый день жителя большого города бомбардирует огромное количество информации, он преодолевает большие расстояния, сталкивается с бесчисленным множеством самых разных людей, что требует больших нервных сил, душевных и умственных усилий. Ответом на всё большее усложнение внешней среды становится состояние, названное Зиммелем “блазированность”, характеризующееся обесцениванием, низведением раздражителей, безразличием, замкнутостью, отчуждённостью. Только в состоянии блазированности горожанин может найти комфорт, иначе он просто сойдёт с ума.
Представитель чикагской школы социологии Луис Вирт в своих рассуждениях в «Урбанизме как образе жизни» описывает город в трёх терминах: 1) численность населения, 2) его плотность и 3) гетерогенность жителей. Для того чтобы поселение считалось городом, численность людей в нём должна превосходить количество, при котором все могут собраться в одном месте и все друг друга знают. При этом они живут плотно, тесно взаимодействуя, но в отличие от сельской местности такое взаимодействие основано на извлечении различных выгод, а не привязанностей эмоционального характера. Такое поселение функционирует в культурном разнообразии, сложной социальной стратификации, подвижности и текучести ценностей, что исключает всякого рода консерватизм. Город – это разнообразие, в нём не может быть одной господствующей или «типичной» культуры.
Последняя работа, к которой мы обратимся, – это «Город» Макса Вебера. Вебер даёт сложное определение города на стыке различных процессов. Нам здесь интересна фундаментальная характеристика: разрыв многовековых родственных, семейных и общинных связей и замена их профессиональными союзами. Город начинается там, где воплощается средневековая мечта крестьян – Stadtluft macht frei («Городской воздух делает свободным»). Горожанин чувствует себя свободным от связей, составлявших основу предыдущей стадии общественной эволюции, чувствует себя свободным от стигм и тирании господствующей культуры, от коллективных способов организации жизни и культурной гомогенности, отклонение от которой жёстко карается. Или, перефразируя, общество в городах входит в ту свою фазу развития, когда механическую солидарность заменяет органическая, как утверждал Эмиль Дюркгейм. Так, для общества индивидуальная личность горожан – первоэлемент городской жизни, личное сознание гораздо важнее общественного.
Сказав это всё, у нас есть все основания спросить себя, а города ли Астана и Алматы с социологической точки зрения. Спросить себя, можно ли, к примеру, утверждать, что наличие группы с названиями «Типичный Алматы» или то, что в столице страны возможен контекст, в котором незнакомые люди могут вслух порицать курящих незнакомцев, являются косвенными признаками того, что два этих города обладают свойствами типично сельского образа жизни? Может, да, а может, и нет.
Куда более интересным кажется вопрос: а хотим ли мы становиться городами в современном смысле слова? Город сегодня определяет глобальный туризм, терроризм, дальнейшая специализация, цифровизация, где-то всё еще индустриализация, рост потребления – всё это в совокупности, можно предположить, ведёт к разобщению и атомизации общества.
Можно возразить, что прогресс и есть, как показывает опыт, совокупность всего перечисленного, поэтому в качестве альтернативы, возможно, нам стоит присмотреться к городам, воплощающим азиатское экономическое чудо, где вопреки западному видению при сильной зависимости индивида от коллективов, сообществ, семьи всё же рождаются великие города. Гармоничный город, посвящающий себя сохранению культуры, главная миссия которого – процветание горожан, лежит где-то посередине, где-то в самом сердце Евразии.
