Это площадь Абая. На первом снимке – Алма-Ата.
На втором – Алматы.
Чувствуете разницу? После вопиющей перестройки и перепланировки перспектива площади начисто лишилась своего главного украшения – вида на горы. Вместо сказочной залы, из которой изо дня в день горожане (и гости столицы, те самые, на которых ныне так уповают наши туристические мечтатели) могли наслаждать себя одним из самых феерических зрелищ планеты Земля, мы получили безликую и тесную клетушку (усугублённую ещё и болезненной синюшностью, которую приобрёл после "реставрации" Дворец Республики, некогда пылавший при каждом закате рукотворным терновым кустом).
И таких мест преступления (жертвами которых стали не только нынешние, но и грядущие поколения горожан) в Алматы предостаточно. Будь то знаковые площади, изначально рассчитанные на то, чтобы с них можно было любоваться горами, перспективные улицы, заканчивающиеся отныне не заоблачными пиками, а архитектурными тупиками, или утраченные альпийские перспективы перед балконами старых домов, перекрытые домами новыми.
Любопытно, что стало бы с инициаторами застройки набережной Круазет (Promenade de la Croisette) в Каннах? Вопрос риторический. Отсеки́ от Канн море – и Канн больше не будет. А между тем, мы являемся свидетелями практической реализации того, что немыслимо в Каннах и сотнях других приморских городов, дорожащих репутацией. Только наше ландшафтное преимущество куда уникальнее и раритетнее всяких средиземных морей. Горы. Заилийский Алатау. Северный склон легендарного Тянь-Шаня. Мы ныне расправляемся со зрелищем, какого, быть может, не имеет ни один мегаполис на Земле!
Первым, кто громко, на весь учёный мир восторгался видом Небесных гор над юным городом, стал П. П. Семёнов (Тян-Шанский). Перед своей знаменитой "научной рекогносцировкой" 1856 года великий русский географ целый год готовился в Альпах и на Апеннинах. Думал, что и тут увидит что-то похожее. Но увидел и понял, что Альпы – ничто по сравнению с передовым хребтом Тянь-Шаня, возвышающимся над Илийской долиной.
"Нигде в Евразии мне не удалось видеть так близко более высоких гор, так как в швейцарских Альпах, на Кавказе, в Туркестане и даже в более высоком Тянь-Шане исполинские снежные гребни бывают видны лишь только с больших абсолютных высот и нигде не достигают высоты 4000-4500 метров над зрителем, какую имеет гребень Заилийского Алатау, непосредственно поднимаясь над Илийской низменностью".
Авторитетно объяснил Пётр Петрович! А главное, точно.
Мне благодаря транспортным возможностям XXI века удалось повидать больше, чем уважаемому предшественнику, и я также нигде в мире не встретил ничего похожего. Чтобы вот так, сидя дома, с бутербродом и кофе, из миллионного города можно было наблюдать за восхождением альпинистов по маршруту высшей категории сложности. Именно этому увлекательному занятию предавался один мой знакомый конструктор телескопов – П. А. Финогенов. На крыше дома у него стоял довольно мощный рефлектор, с помощью которого он не только любовался звёздами, но и "подсматривал" за горовосходителями на маршрутах. Ну назовите мне другое место, где было бы возможно подобное!
Живи на нашем месте японцы, они давно бы возвели любование горами (весенними, например) в национальную традицию, в культ. Установили бы специальный праздник. И консолидировались бы в своё удовольствие в едином патриотическо-эстетическом порыве. Но японцы нам не эталон. Пусть они к нам со своим фудзиямами не лезут! У нас всему свои мерила. И мы ещё войдём в топ-лист тех стран, где обретается эта "ихняя Япония". Громко войдём!
Вот только увидеть горы, рядом с которым был построен город, из города, построенного рядом с горами, с каждым годом становится всё проблематичнее. Всё усугубляется тем, что у мегаполиса, по всем признакам, нет никакого чёткого понимания перспективы собственного развития. Чтобы не деньги анонимных застройщиков, а жёсткий и конкретный градостроительный план формировал облик города. Отсюда все эти хаотичные метания. То мы строим Алматы на север – в сторону Капчагая. То на восток – в сторону Талгара. То на запад – к Каскелену. И при этом прекрасно осознаём, что на юг строить нельзя, масштабная застройка подножия гор преступна по отношению к городской атмосфере. Но дома, всё более высокие и гибельные для здоровья горожан-воздыхателей, всё равно растут там где не должны. И все всё понимают. Да, есть спорадические планы, есть понимание, но… Разве сможет чиновник отказать хорошему человеку, который выкладывает в его тихом кабинете такие аргументы, против которых просто немыслимо устоять?
Когда-то, когда Алма-Ата славилась своим обликом, градостроители умели мыслить концептуально, широко, площадями. Проекты наших архитекторов брали награды на престижных конкурсах. Столицу Советского Казахстана ставили в пример.
Сейчас, конечно, государственные приоритеты сместились в пользу Астаны. Но конструктивно ли теперь во всём кивать на Астану и искать в ней все несчастья и беды упразднённой столицы? Астана свой шанс использует на 150%. А Алматы? Куда подевалась преемственность? Неужели прославленные зодчие не оставили учеников и наследников? Современные архитектурные решения выдают в их авторах лишь банальных затыкателей дыр. Дыр, во многом искусственно и криминально создаваемых в достоянии, оставленном предшественниками.
Да, в городе появилось несколько оригинальных зданий и комплексов, про которые можно спорить. Но можно ли вспомнить хоть один архитектурный ансамбль XXI века, способный встать рядом с теми, что были сотворены в прошлом столетии? Ладно бы ещё хватало принципиальности и мужества не портить того, до чего не хватает способностей дотянуться. Но – нет…
Между тем, сама природа, казалось бы, подсказывает архитекторам и отцам мегаполиса такие градостроительные решения, от которых слюнки бы потекли не только у братии по цеху, но и у каждого маломальского ценителя прекрасного. Взять, к примеру, да и поиграть городскими формами с абрисами окружающих гор, ответить языком культуры на созданное природой, усилить своим тонким творческим сознанием бессознательную уникальность пейзажа.
К сожалению, созидательная мысль наших зодчих до высот Заилийского Алатау так и не поднялась. Яркая попытка внятного диалога пейзажей – пирамидальный плафон над крышей Музея искусств им. Кастеева на фоне пирамиды Большого Алматинского пика. Увы, доживающая последние дни. Вместо гордого пика за музеем уже высится безликая стенка доходных домов…
