Незадолго до трагедии в Кордайском районе в соцсетях возникло видео с китайскими студентами, которых агрессивно останавливают казахи с требованием покинуть казахскую землю. Некоторые из казахов в медицинских масках, другие стоят спиной к камере. Главный из казахской толпы – мужчина в чёрных очках, его автомобиль снят так, что не видно госномера. Полиция никого из них не нашла, по крайней мере о результатах обещанного расследования ничего неизвестно. Но главное, для чего, вероятно, это видео затевалось – реакция казахстанцев в соцсетях и рассылки в мессенджерах. Такой контент всегда находит отклик в казахстанском обществе: одни одобряют "героев", другие принимают на веру очередное "доказательство этнического шовинизма".
Не нужно быть социологом и политологом, чтобы признать существование межэтнической нетерпимости в Казахстане. Какие бы новые факты не находили журналисты, расследующие кордайские события, в этой истории межэтническая неприязнь – одна из главных линий.
Конфликты на почве этноса и разности культур – одна из первых проблем современного мира, и мы не исключение. Но казахстанские проблемы отличаются от расизма в Америке или исламофобии в Европе. Казахи являются этническим большинством и доминируют в государственном управлении. Но при этом казахи, говорящие по-казахски, остаются одной из самых уязвимых групп населения. Такой вот парадокс тридцатилетней истории казахстанской независимости. Почему так сложилось?
Я алматинка и часто бываю недалеко от монумента независимости – "Золотого человека" на летящем барсе. На заднем фасаде монумента расположены стены с барельефами, изображающие Томирис, Чокана Валиханова, Абая, Алию Молдагулову и других персонажей. Исторически неточные и несуразные с художественной точки зрения барельефы призваны рассказать мне историю об альтернативном, мононациональном Казахстане, стране Жеруйык из казахской мифологии. Свидетельства об этой альтернативной стране есть в самых отдалённых аулах – эти одинаковые конные статуи биев и батыров, о подлинной истории которых остаётся только догадываться.
Идея о Жеруйыке и титул "главной нации" в стране существуют в комплекте с сырьевой экономикой, проблемами водоснабжения в регионах и газификации в больших городах, недоразвитым аграрным сектором, плохим финансированием систем медицины и образования, невысоким уровнем жизни и, конечно, межэтническими конфликтами.
Этому есть объяснение. В теории межгрупповых отношений существуют понятия ин-группы (in-group), к которой человек принадлежит, и аут-группы (out-group) – группы, к которой он себя не относит. Наш мозг устроен таким образом, что вне зависимости от реальности люди из аут-группы воспринимаются нами как враждебные, менее приятные, менее честные, менее добродетельные, чем люди из ин-группы. Древним людям такое поведение требовалось для выживания, и поэтому оно закрепилось. Но человеческая культура усложняется и меняется. В наше время ксенофобия, то есть нетерпимость к чужим, к аут-группе, не помогает выживанию, а ровно наоборот. Сейчас социальные связи делают жизнь людей лучше. Те же экономические отношения – это про связи между людьми и умение договариваться.
В Казахстане ин-группы и аут-группы образовываются не по этносу, а по языковому признаку. Казахский язык остается языком казахов, а русский является языком-коммуникацией и для части казахов, и для большинства других этносов: русских, дунган, уйгуров, корейцев, чеченцев, курдов и других. Так сложилось, что язык решает, к какому из благ казахстанец имеет доступ – к госслужбе, сулящей административную власть, или к хорошо оплачиваемой профессии, скажем, PR-щика, которую невозможно вести только на казахском языке. Разность экономических возможностей формирует и разность в потребностях. Например, отличаются между собой русскоязычные и казахоязычные СМИ и контент, который они воспроизводят.
Но так ли далеки друг от друга пресловутые русскоязычный и казахоязычный миры казахстанцев? Социолог Гульмира Елеуова, глава центра социальных и политических исследований "Стратегия", сообщает, что исследования, касающиеся настроений различных этносов в стране, давно стали закрытыми, неизвестно, кто и как их проводит.
Ассамблея народа Казахстана, первоначально призванная решать этнические проблемы, давно является очередным "консультативно-совещательным органом", единственная задача которого – "способствование разработке и реализации государственной национальной политики". Если история межэтнического конфликта освещается СМИ, вместо публичного разбора проблемы исполнительные власти сводят всё к публичным покаяниям участников. Единственное легитимное пространство в стране, где не отрицается наличие межэтнических проблем, – это соцсети. А Facebook – чуть ли не главная общественно-политическая дискуссионная площадка страны.
Когда-то религии были важной частью общественной жизни, и философские дискуссии о свободе сводились к вопросу "отвечает ли человек за свои действия, если всё на свете предопределено Богом?". Сейчас религии сменяют высокие технологии. В современном мире свобода чаще подразумевает собой свободу от скрытой рекламы, кулуарных политических решений и других манипуляций общественным мнением. Медийные истории, например о том, как Дональд Трамп тратил по одному миллиону долларов в день на предвыборную кампанию в соцсетях, якобы обеспечившую ему президентское кресло, – глобальны, это и наша казахстанская реальность. В Казахстане периодически отключают соцсети, появляются разные рассылки на Whatsapp, синофобные видео, фейковые новости, статистика без контекста и telegram-каналы с правдообразной "инсайдерской" информацией. Как часто мы сверяем предоставляемые нам факты и свои предубеждения? В конце концов наше общее благополучие зависит, в том числе, от того, умеем ли мы отличать ложь и манипуляции в медиа и социальных сетях и видеть друг в друге живых людей.
