Уходящая в древность история семьи, дворянские корни дедушки и цыганские – бабушки, родители-инженеры – интеллигенция, одним словом. И потому из маленькой Тани должно было получиться что-то стоящее. Но после развода родителей Татьяне пришлось оттачивать свой характер, биться с суровыми реалиями, колеся по городам с мужем-музыкантом, распевая песни в переходах, продавая страховки и даже огурцы.
Теперь Веденская – известная писательница, суммарный тираж чьих книг превысил миллион экземпляров, личность известная, частенько замеченная на первой кнопке российского ТВ. По её книгам снимают фильмы и сериалы. А из всех прежних безумств осталась разве что отработка ударов бутылкой кагора, так удобно заменяющей бадминтонную ракетку.
– Татьяна, вы как-то говорили: хочешь заработать – не иди в писатели. Ваше мнение осталось прежним?
– Вы смеётесь? В наши-то кризисные времена? Недавно мы с сыном вели разговор об успехе в жизни, и я его спросила: чего ты хочешь в жизни? Он сказал что-то про деньги, а я ответила: тогда иди в банкиры. Люди, которые любят деньги, должны их и делать. Творчество – оно для тех, кто хочет заниматься творчеством, простите за тавтологию. Впрочем, всё это не означает, что нельзя прокормить себя творчеством. Можно и даже нужно, просто деньги тут приходят как косвенный бонус, если ты всё остальное сделал как надо, а ещё тебе повезло.
– Но ведь ни для кого не секрет, что, выпустив пару-тройку книг, пробиваться дальше уже легче. Больше возможностей реализоваться как сценаристу, ведущему. Получается ли, что в наше время писательское ремесло не способ заработать, а лишь путь для достижения иных целей?
– Пробиваться куда? Это же не очередь в поликлинику. Реализовываться сложно всем, начинающим авторам – в особенности, это правда. Если под лёгкостью подразумевать деньги и славу, то тут многое зависит не только от таланта и даже не столько от него, а от возможностей, связей, денег. Деньги делают деньги, и это так же справедливо для шоу-бизнеса, как и для любого другого. Повторюсь, если цель – заработать денег, есть гораздо более простые и эффективные способы.
– Поправьте, если я ошибаюсь, но мне кажется, что российский книжный рынок напоминает склад вторсырья. Объясню, почему. На Западе возникает Гарри Поттер – и наши издательства выпускают несколько похожих серий. Та же история с "Голодными играми", "50 оттенками серого" и ещё несколькими хитами. Мы настолько вторичны?
– Не соглашусь с вами. У нас достаточно авторских проектов, интересных, талантливых авторов – читай на здоровье. Но проблема таланта в том, что он не идёт на поводу у трендов и зачастую оказывается в меньшинстве. Вот выкладки в магазинах и пестрят тем, что раскручено. Иногда мне кажется, что сегодня не содержание рулит, а пиар-концепция. Но также добавлю, что есть доля истины и в вашей идее вторичности. Часто оригинальные идеи просто не допускаются до реализации как рисковые в финансовом смысле. Особенно это чувствуется на телевидении – там просто калька с копирки. Я веду обзорную рубрику для "Мира новостей", постоянно слежу за происходящим на телевидении – не без грусти.
– Знаете, часто в своих интервью авторы предстают перед нами идеальными и благородными натурами, и только потом ты узнаёшь, что это далеко не так. К примеру – и это абсолютный факт – один очень раскрученный писатель не только сознательно топит конкурентов, ставя редакторам ультиматумы "или я, или он", но и ворует чужие книги. Приходилось ли вам сталкиваться с недобросовестной конкуренцией коллег по перу?
– Ничего себе истории, никогда с таким не сталкивалась. Конечно, писатели – солнца в солнечных системах имени себя, но это было всегда. Мы плохо интегрируемся друг с другом, плохо объединяемся в рабочие группы, и это проблема. Иногда одна голова – совершенно недостаточно. Однако то, о чём вы говорите, – мошенничество, подлость и недопустимое поведение. Такие вещи не имеют оправдания и должны просто искореняться. Delete it!
– Развейте миф о том, что хорошую книгу написать может любой.
– Да уж, это как про кухарку, которая может управлять государством. Между прочим, у мифа про "это может каждый" и "как раз плюнуть" по отношению к самым разным вещам, есть вполне научное объяснение. Дилетанты, не имея информации обо всех тонкостях и сложностях какого-либо дела, воспринимают его, дело, как нечто простое. Как у Шарикова – "взять и поделить". Осознание приходит вместе со знанием, именно поэтому "во многой мудрости – много печали". Начинаешь что-нибудь изучать, и через пару лет – мама дорогая, ничего же не знаю. А если трудиться усиленно и всю жизнь, можно добраться и до понимания простого факта, что "я знаю, что ничего не знаю".
– Существуют ли прототипы ваших книжных героев в реальности, и что вы делаете, если они обижаются на ваше воплощение их на страницах книги?
– Да, прототипы существуют, но книжные герои похожи на них, как сны похожи на реальность. А раз так, какое мне дело, кто на что обижается. Я не пишу чью-то конкретную историю, я слагаю былины, и для меня важно, чтобы моя мысль, моя идея нашла отклик у читателя. Также я просто развлекаю людей. Если кто-то узнал себя в моём кривом зеркале, это не моя проблема. Впрочем, если честно, за десять лет писательства только раз мне высказали конкретные претензии, правда, через третьих лиц. Мужчина, бросивший свою беременную девушку, бросивший и никогда больше не навестивший своего сына, узнал себя и возмутился, что я о нём написала. Но по мне, лучше бы он возмутился, что у его сына не было нормального велосипеда. И что у него нет нормального отца. Сегодня это, знаете ли, такое общее место для русского менталитета, и я не собираюсь подслащивать пилюлю. Я хочу, чтобы меньше детей росло без отцов, и ради этого создам столько персонажей, сколько пожелаю.
– Я знаю, что ваша первая книга осталась незамеченной. После этого много ли в вашей жизни было отказов? Как вообще писателю собраться после отказа редактора?
– Незамеченная – не значит неизданная. Мне повезло, я вообще не знала отказов, когда дело касалось моих книг. Моя первая книга пролежала какое-то время непрочитанной – почти год, если быть точной. Я по глупости и по малолетству её отправила электронно, на "деревню дедушке", вот и получила результат. Однако один редактор из маленького издательства "Столица-Принт" её всё-таки прочитал. Это были "Основы женского шарма", и её издали почти тут же. Она и до сих пор переиздаётся.
Что же касается отказов, они важны и не важны в одно и то же время. Важны, потому что показывают, что не так, дают ключевую информацию к тому, что нужно улучшить и доучить, добрать, чтобы стать писателем. Не важны, потому что порой субъективны и несправедливы, так что решать только самому автору. Иногда лучше всё же держаться собственного замысла.
– Недавно наткнулся на мнение одного редактора, который прямо-таки призывал писать проще и примитивнее. Неужели интеллект больше никому не нужен, и над книгами больше нет необходимости думать?
– Интеллект – уникальный феномен, один на всю нашу Вселенную, по имеющимся объективным научным данным (улыбается), его утраты человечество не переживёт, но этого и не происходит. Просто разные глуби́ны погружения доступны сегодня разным людям с неоднородной степенью подготовки. В прошлом столетии множество людей вообще не умело читать, сегодня читает почти весь мир. А также смотрит, слушает, спорит, анализирует – каждый на своём уровне. Интеллектуально сложные, многоплановые книги академического содержания адресованы не всем – для их чтения требуется высокая научная подготовка. Книги-шарады, такие, какими нас баловал великий Умберто Эко, – это развлечение уже для более широкого круга читателей. Массовый читатель – это отдельная проблема, там мы имеем дело с функциональной неграмотностью, неспособностью воспринимать длинные тексты без диалогов, отсутствием привычки читать. Чтобы и эти категории читателей были вовлечены в восхитительный процесс познания мира, нужны книги проще – можно их делать с картинками и звуковыми вставками. Не вижу ничего плохого в том, чтобы в мире было всё. Каждому достанется своё, а перейти на уровень выше никогда не поздно.
– Боюсь не согласиться с данной вам характеристикой автора психологических романов, но, по-моему, ваши книги прежде всего о любви. Я ошибаюсь?
– Прямо так и тянет спросить, Георгий, какие именно из моих книг произвели на вас такое впечатление, но не буду. Мне кажется, у меня книги довольно разные, неоднородные. Последние две – "Такая глупая любовь" и "Всё дело в платье" – действительно, больше о любви, они вообще писались как посвящение первой любви. Но есть и другие, такие как "История одного развода", "Пилюли от бабьей дури", "Гений, история любви", которые, как ни странно, вообще не о любви. Скорее, о жизни, о разбитых сердцах, о детях, о будущем, о кризисах, которые можно преодолеть.
– Как вообще произошло… как бы правильно выразиться… попадание на экран? Ведь очень многие писатели хотят, чтобы их романы были экранизированы, и далеко не у всех это получается.
– Попадание произошло стихийно и случайно, по воле режиссёров. Как и почему они решили снимать фильмы, бог их разберёт. Но я всегда радуюсь, когда такое происходит. Творческая эстафета получается: ты придумываешь – люди в это играют, а кто-то смотрит на это по телевизору и улыбается. Замечательно.
– Довольны ли были вы экранизацией ваших романов? Или же, глядя на экран, хотелось крикнуть: нет, всё должно быть совсем не так, и герой/героиня не такая!
– Я не даю себе воли критиковать экранизации, они уже новый продукт творчества, у него другой автор, у него были другие мысли, другие задачи. И за своё творение уже отвечает он, не я. Мне может нравиться фильм, может не нравиться. Но критиковать я буду, только если я сама буду писать сценарий, участвовать в съёмках.
– Зачастую для писательского, да и вообще любого успеха в области искусства необходимо жить в столице, поскольку пиар – неотъемлемая часть популярности. И порой и авторы, и прочие знаменитости пускаются во все тяжкие: фотографируются голыми, участвуют в ледовых и танцевальных шоу, ходят из передачи в передачу, с канала на канал, и при этом – о чудо из чудес – выдают по книге в месяц. Что должны предложить Татьяне Веденской, чтобы она согласилась, и на что она никогда не подпишется?
– Ваш вопрос напоминает анекдот о том, как поручик Ржевский спрашивает знатную даму, отдастся ли она ему за три рубля. Получив гневную отповедь, Ржевский уточняет: "А за миллион?". Вторая отповедь уже куда мягче, дама краснеет, теряется. Спрашивает в ответ, действительно ли Ржевский готов отдать за ночь с ней такие деньжищи. На что поручик отвечает: "Нет, мадам, просто хотел узнать ценовой диапазон".
Я с удовольствием участвую в программах ТВ, езжу в творческие поездки, встречаюсь с читателями – это часть работы писателя, его контакт с реальностью. Насчёт участия в ледовом шоу… Не уверена, что пойду, ибо на коньках стоять не умею – зрелище получится, мягко говоря, не зрелищное. Но вот если предложат спеть, я, как тот волк из мультика, "щас спою" с удовольствием. Причём участвовать в таком я готова совершенно бесплатно, потому как с юности обожаю петь. А вот голой сниматься не стану. Опять же больше из милосердия к зрителям (смеётся).
– Насколько хорошо ваши близкие понимают, что жена и мама села работать и сейчас у неё ключевая сцена в романе? Я к тому, что не появляются ли они за спиной с просьбой найти любимые носки в тот момент, когда герой готов сразить злоумышленника? Донцова, по слухам, в такие моменты, швыряет в родственников всем, что попадается под руку. А вы?
– О, да! Бесят страшно, и бороться с этим сложно. Я вообще теперь уезжаю работать в другое место, чтобы никто не мешался под ногами.
– Лет 15 назад женщин-писательниц было мало. По сути, люди знали одну Маринину. Сейчас рынок буквально завален романами, написанными женщинами. Не боялись ли вы потонуть в этом море авторов? В чем же секрет непотопляемости писательницы Веденской?
– Насчёт непотопляемости тоже так и тянет пошутить, но шутка выйдет не совсем цензурной. Я не знаю, в чём секрет. Я даже не думаю, что у меня есть какой-то секрет. Я просто живу, веду свойственный мне образ жизни, работаю так много и так хорошо, как только могу, увлекаюсь всем подряд – жизнь интересна и непредсказуема. Люблю играть в бадминтон, люблю вкусно поесть. Сегодня принесла домой бутылку кагора, хотя не пью уже лет десять, то есть вот ни капельки. Родня изумлённо смотрит на меня, на кагор. Я отвечаю: это мне нужно, чтобы запястье "накачивать". У бутылки с кагором горлышко – точь-в-точь ручка бадминтонной ракетки, а вес идеальный – чуть за килограмм. Буду делать упражнения.
Вот так и живу и "не потопляюсь". Потому что в любом море есть много дельфинов и много кораблей. Но это не значит, что кому-то нужно потесниться. Места хватит всем.
