Нурмаханбет Исаев – экс-заместитель генерального прокурора РК. Уже полтора года как он находится в отставке и является учредителем юридической фирмы Isayev & Partners. Широкой общественности он стал известен в 2009 году, когда оставил пост прокурора Павлодарской области только потому, что его подчинённого поймали на взятке.
"Как может себя чувствовать человек, у которого нож в спине. Я подал рапорт на имя генерального прокурора, руководствуясь Кодексом чести сотрудников прокуратуры, который был принят 13 октября текущего года, а также морально-этическими соображениями, об освобождении от занимаемой должности, естественно, себя", – заявил тогда Нурмаханбет Исаев.
Через 4 месяца он возглавил департамент по надзору за законностью следствия и дознания Генеральной прокуратуры, а потом и вовсе стал заместителем генерального прокурора. В интервью Informburo.kz Нурмаханбет Исаев рассказал о том, за какие дела ему стыдно, с какими реформами он не согласен и почему он не доверяет оперативным сводкам.
– Нурмаханбет Молдалиевич, давайте начнём с УПК.
– Изменения в УПК, я считаю, хотят преподнести в красивой обёртке то, что таковым не является. Модернизация, реформа, совершенствование – какие красивые слова, а фактически,перефразируя Альбера Камю, можно сказать, что красивыми словами прикрывают экзему, которой подвержена правоохранительная система.
– Что, по-вашему, нужно менять в УПК? Чем прикрыли экзему?
– Говорят, что следователям надо предоставить полномочия, следователям надо обеспечить процессуальную самостоятельность, а фактически следователи – одни из самых бесправных работников, потому что они работают под началом руководства полиции. В странах с континентальным правом в полиции и других органах следователей нет! Там прокурор по сложным делам либо сам проводит расследование и затем поддерживает обвинение в суде, либо под его руководством проводится полицейское дознание. А у нас сохранился анахронизм еще с 30-х годов прошлого века. Вместо реальных реформ МВД вообще запросило, если не ошибаюсь, около 10 тысяч (!) дополнительного штата следователей. Вместо этого ещё в 2012 году и затем несколько раз я предлагал ликвидировать существующие должности следователей в органах дознания и передать их в прокуратуру в качестве процессуальных прокуроров. Вместо огромных расходов – наоборот, экономия.
Или вот, например, задержание на 48 часов. Вся страна на ушах стояла, когда снизили срок задержания без санкции суда с 72 часов до 48, за исключением особо опасных преступлений. Разумеется, я рад, что снизили до 48 часов. Но когда это преподносят как панацею от злоупотреблений, пыток, что не смогут заставить в ИВС признать вину, если человек не виновен… Но мы же с вами взрослые люди! Достаточно четырёх часов нахождения в ИВС, чтобы он признался в убийстве хоть кого. Да, это нужный шаг, но вместо этого лучше бы внесли в УПК одну простую норму: кроме следователя и прокурора или следственного судьи, который будет решать вопрос о даче санкции, чтобы вообще никто не имел права беседовать с задержанным – никакой оперативник, никакой сотрудник полиции. И даже если не 72 часа, а 100 часов он там будет находиться, никаких проблем не будет. В некоторых странах после задержания человек должен на следующий день предстать перед судьёй, который будет решать вопрос об аресте, но при этом, как правило, задерживать его имеют право, только если застали на месте преступления либо сразу после преступления, буквально по горячим следам. А у нас могут задержать через месяц, два, три после совершения преступления. Я в 2011 году ещё настаивал, чтобы человека, если не застали на месте преступления, не имели права задерживать. Зачем его задерживать через месяц, если его подозревают в совершении преступления? Есть основания – иди в суд и получай санкцию на арест.
– Какими изменениями УПК вы ещё недовольны?
– Я своим коллегам уже высказал по этому поводу, и кое-какие меры они принимают. Например, изменение дачи санкции по негласным следствиям, речь идёт о прослушке. Я предлагал это и пять лет назад. Сейчас все санкции переданы следственному суду. Но в отношении негласных следственных действий сделали таким образом, что фактически вместо защиты прав людей могут произойти серьёзнейшие нарушения этих самых прав. В принципе, закон примут в марте, есть ещё время его изменить, и сейчас принимаются шаги для исправления ситуации путём создания следственных судов. Сейчас санкции эти по всей стране дают порядка 16 человек – это прокуроры областей, заместитель генерального прокурора и генеральный, но генеральный, как правило, не даёт, нет необходимости. А хотят, чтобы этот вопрос решали следственные судьи. Следственный судья есть в каждом районе! Получается, вместо 15 человек давали бы санкцию 200 с лишним человек! Слава богу, всё же есть здравомыслящие люди, Президент указ уже подписал о создании следственных судов в областных центрах, и я надеюсь, что вот эти санкции будут переданы именно этим следственным судам. Но другой вопрос в отношении самих следственных судов. Следственный судья должен быть человеком, который от и до разбирается в уголовном процессе. А какие у нас были следственные судьи до этого времени были, я уже насмотрелся, и не только я. Некоторые даже не знают, что такое сам уголовный процесс! И вот теперь самое главное при создании следственных судов, чтобы следственными судьями стали действительно люди с большим опытом. Те же адвокаты, те же прокуроры. Но у нас закон о судебной системе сконструирован таким образом, что если бы я сейчас захотел стать следственным судьёй, я бы не смог. А у меня есть возможность: и возраст позволяет, и вы, я думаю, согласитесь, и опыт мой, и стаж мой. Но я сейчас не смогу стать следственным судьёй. Это говорит о чём? О том, что этот закон нужно менять. Если сейчас в эти следственные суды набрать опытнейших, квалифицированных процессуалистов, мне кажется, что все эти ахи и вздохи про нарушения, про то, что следственные судьи являются нотариусами у органов уголовного преследования, сошли бы на нет в значительной степени.
– Что касается реформы прокуратуры? Вы довольны? Это пойдёт на пользу?
– Я, конечно, за реформу, она давно назрела. Но, к сожалению, эту реформу провели таким образом, что прокуратуру лишили многого. Отчасти, конечно, справедливо, потому что нечего прокурору лезть во все дырки, каждый должен заниматься своим делом, но вместе с водой выплеснули и ребёнка. По тому же общему надзору, когда фактически прокурор даже при серьёзных обстоятельствах не может оперативно среагировать и сам провести проверку. Ограничили его даже в уголовном процессе – это уже ни в какие рамки не лезет! 10 марта прошлого года внесли изменения в Конституцию, и прокуратура стала единственным органом в нашей стране, которая от имени государства имеет право осуществлять уголовное преследование, а после этого "друзья" прокуратуры внесли изменения в УПК, противоречащие этой статье Конституции. О чём тут можно говорить? Через некоторое время это вызовет серьёзнейшие проблемы, все знающие уголовный процесс люди в этом не сомневаются. Разумеется, я надеюсь, что новый генеральный прокурор в этом плане примет все от него зависящие меры, иначе потом придётся разгребать слишком серьёзные проблемы.
– Вы же не будете отрицать, что все эти годы прокуратура в судах была, как говорится, на коне? Решения судов в основном на стороне обвинения.
– Если бы у нас суды реально, а не на словах, проводили бы судебное следствие и реально разбирались бы во всех нюансах уголовных дел, я вам гарантирую, значительное число дел заканчивалось бы оправдательными приговорами. И это я вам говорю не в связи с тем, что я нахожусь в отставке и не являюсь сейчас заместителем генерального прокурора, я, будучи заместителем генерального, инициировал большое совещание в Верховном суде и прямым текстом спросил у судей: почему нет оправдательных приговоров? Да, мы некоторые вещи прекращаем до суда. Но не может быть такого, чтобы все дела, которые мы доводим до суда, были 100% безупречны. Это самой природе противоречит. Есть дела где 50 на 50, то есть надо дать юридическую оценку. Во всём мире в таком случае прокурор направляет дело в суд и в суде до последнего отстаивает позицию обвинения. А там уже присяжные или судья решают, виноват или не виноват. И по ныне действующему УПК судья вполне может вынести оправдательный приговор, это зависит от самого судьи.
– Вы видели, в youtube очень популярен справедливый американский судья – бывший школьный учитель Франк Каприо? Его решения выкладывают в интернет, может быть, если все решения наших судов публиковать, то это даст результат?
– Да, мне присылали ссылку на одно дело по штрафу. Этот судья поступает законно, да, он значительно снизил штраф. Если бы этот судья работал у нас, его бы через неделю освободили бы от занимаемой должности. В той же Германии – верят судье и знают, что судья поступит по справедливости, в рамках закона. К примеру, по тяжким преступлениям у нас наказание от 5 до 15 лет, а у них нет максимального ограничения, от 5 лет и пожизненно. Дальше решает судья, но он принимает решение не с потолка, а досконально разобравшись в этом деле, которое есть в открытом доступе. А у нас на словах всё. Вот цифровизация судебного процесса – да, это шаг вперёд, но фактически у нас судебные дела все закрыты. Там же любой человек, если захочет, не только своё дело может посмотреть, а все дела, которые, предположим, в этом районе рассматривали судьи, у него есть возможность сравнивать, а у нас такой возможности нет. Я уже не говорю про Верховный суд. Фактически ничего нового мы не придумываем. Это всё давным-давно во всём мире уже прошли. Они давно придумали, давно этим живут. Проще взять готовое и претворить в жизнь.
– Сейчас вы учредитель юридической фирмы, вы фактически находитесь по другую сторону баррикады…
– Я не согласен!
– Если раньше ваша задача была доказать вину человека, то теперь ваша фирма, наоборот, консультирует, как избежать наказания.
– Я и тогда был защитником. Будучи прокурором, я защищал закон. Ни Иванова, ни Сидорова, ни Петрова, ни интересы государства, чтобы кого-то обязательно упрячь в тюрьму, а закон. Нарушил – отвечай! Не всегда, конечно, получалось. Я в юридической фирме не участвую, действую в качестве юридического консультанта в основном на уровне Верховного суда и Генеральной прокуратуры. То есть первая инстанция, первый суд давно состоялись, апелляция состоялась, и я уже изучаю готовые материалы.
– У вас колоссальный опыт работы с адвокатами, судьями, прокурорами, вы практически всех знаете, это как-то помогает? К примеру, вы заранее можете предугадать, как отреагирует, как поведёт себя тот или иной судья? К кому какой подход нужен?
– Разумеется, я знаком со всеми первыми руководителями, кроме Масимова. Можете верить, можете нет, за полтора года, как я ушёл в отставку, я не то что им, я даже к своим коллегам-заместителям, которые остались, ни разу не позвонил и ни разу не беседовал на эту тему. Сейчас у меня, и слава богу, обращений намного меньше. Потому что на первых порах, как я понял, у многих желание и просьбы в этом и заключались, они исходили из того, что я всех знаю, но, извините, это не мой путь. Я такой человек, если я уверен в чём-то, то я дойду до конца. Всё что в нашей стране по закону возможно, я обязательно добьюсь.
– Были в вашей жизни дела, за которые вам стыдно? К примеру, суд не учёл огрехи прокуратуры и посадили невиновного?
– Да. Разумеется, были. Лет 15 назад я работал заместителем прокурора, с юридической точки зрения: наличие показаний, наличие обстоятельств и так далее – не придерёшься. Но я и тогда был уверен и сейчас уверен, что этих молодых ребят подставили, фактически их спровоцировали. Обстоятельства дела таковы: несколько ребят якобы занимались фальшивомонетничеством. А основного инициатора нет. Как так? Так не бывает! Этих полиция задержала, а главного нет. Я считаю, что агент полиции ради галочки и толкнул этих бедолаг на преступление. С юридической точки зрения, конечно, вроде всё законно. Но доказать, что там была провокация, я не могу, как бы я ни чувствовал. Вот с тех пор я оперативникам абсолютно не доверяю. Тем более это был второй случай, а первый произошёл, когда я совсем молодым был следователем. Это было очень давно, в то время убийства прокуратура расследовала. И вот оперативник, который работал вместе со мной, доложил, что его агент беседовал с подозреваемым и тот якобы признался, что это он убийство совершил. Я, разумеется, вышел с ходатайством для санкции на арест, прокурор мне дал эту санкцию, человека этого арестовали, самое страшное человек этот у меня на допросе тоже признался. Но, слава богу, что его не посадили, он потом отказался от своих показаний, а через два месяца выяснилось, что он не виноват. Убийцу, правда, мы не нашли, и вот с тех пор я так называемым оперативным данным абсолютно не доверяю, пока не перепроверю.
– На ваш период работы в Павлодарской области пришёлся ряд громких убийств, в частности убийство экс-акима Экибастуза. Насколько сложно было работать? Обвиняемые были очень серьёзными людьми, их оправдали. Некоторые считают, что прокуратура тогда намеренно проиграла дело.
– Я до сих пор удивлён оправдательному приговору. И насколько я помню, после того как я уже ушёл, состоялось новое судебное заседание, и суд присяжных оправдал обвиняемых. Я и тогда считал и до сих пор считаю, что эти лица виноваты. Другой вопрос, что не смогли убедить присяжных. Расследовала тогда не прокуратура, а ДВД. И следователи, и руководство ДВД там работали на совесть.
– Пытались замять это дело?
– Вы представьте себе, такое убийство, на всю страну резонанс! Там занимались, насколько я помню, сотрудники центральных аппаратов МВД. Всё я знать, разумеется, не могу, но ни единого повода сомневаться ни в отношении следователей, ни в отношении их руководства у меня нет. Тем более всех, кого считали мало-мальски причастными, насколько я помню, отправили в суд. Другой вопрос, что присяжные с этим не согласились.
– Вы один из немногих, если не единственный, кто подал заявление об отставке за то, что вашего сотрудника поймали на взятке. Мол, это нож в спину, и вы руководствуетесь Кодексом чести сотрудника прокуратуры.
– Все удивлялись. Некоторые друзья в шутку говорили: "Ты совсем ополоумел, ты что делаешь? Если не о себе, о других подумай!".
– Почему решились на этот шаг? Тем более это был не ваш прямой подчинённый, он работал в районе.
– Да, он до меня ещё работал, назначал его не я. Кстати, буквально через неделю на коллегии у него срок заканчивался, и мы планировали его освободить от занимаемой должности, просто не успели. Всё так совпало. А за неделю до инцидента со всей страны собрали прокуроров области в Астане, тогда генеральным Мами был, приняли Кодекс чести. И потом происходит этот факт (районного прокурора поймали на взятке. – Авт.). А я, если вы помните, выступал очень много и как прокурор области реагировал на различные нарушения, руководителей многих отчитывал, того же начальника ДВД. А после этого как я буду говорить начальникам ДВД или ДКНБ: что за дела, почему у тебя такое происходит? Сложно говорить об этом, как будто хвастаешься. А лишиться должности прокурора области, я вам скажу, это тяжело.
– Как семья тогда отреагировала?
– Я не могу сказать, что они прыгали от радости. Меня в тот момент больше беспокоило самочувствие моей матушки, благодаря которой я появился на свет и благодаря которой я достиг всего, чего смог. Ей в то время было за 80. Но она всё это поняла, я благодарен судьбе, что она после этого ещё год с лишним прожила. По закону меня тогда перевели в распоряжение. Через четыре месяца я вернулся начальником департамента уголовного процесса. Я считаю, что поступил правильно, в течение пяти лет постарался много что внести в уголовный процесс, к сожалению, сейчас пошёл откат назад, но это другой вопрос.
– Скажите, с вами пытались когда-нибудь договориться? Взятки предлагали?
– Напрямую нет. Умные люди открыто не делают. Но раз приходят и просят, это уже подразумевается. Если бы я сказал вам: "Нет". Может быть, вы мне бы и поверили. Но если бы мне сказали: "Нет, никогда не предлагали". Я бы посчитал это двуличием, можно подумать, что мы живём в Германии. Мы живём в своей стране, и что здесь происходит, и вы, и я – мы все знаем. Мы все ярые борцы с коррупцией до тех пор, пока это не затронет нас самих или наших близких, в этот момент от ярости и непримиримости зачастую вообще ничего не остаётся. И мы начинаем сами же стараться решить этот вопрос по знакомству, по блату, чтобы если не спасти, то облегчить участь. Я часто читаю: "Нет, мне никогда не предлагали". Кого мы обманываем? Я не хвастаю, но, возможно, по сравнению с другими это реже происходило. Сказать, что не было такого, я не могу. Вся суть в том: просить могут – никому не запретишь, те же друзья, вся соль в том: пойдёшь ты на это или нет.
– Друзьям отказывали?
– Я, слава богу, перед таким выбором не стоял, да и таких друзей нет, в этом отношении мне повезло.
– А сами пытались договориться?
– (Сплюнул три раза. - Авт.) Мне Всевышний помог, и я надеюсь, в дальнейшем он меня убережёт от этого. У меня кредо такое – я всегда стараюсь людям помочь при одном условии: моя помощь кому-то ни при каких условиях не должна быть во вред другой стороне. Подход был всегда такой.
