Марат Барманкулов – солдат, не доживший до Победы...

У Константина Симонова в его романе «Живые и мертвые» встречаем мы этот щемящий образ солдата, погибшего в первые дни и месяцы Великой Отечественной войны. Еще впереди разгром немцев под Москвой, Сталинградская битва, Курская дуга, Берлинская операция, но ничего этого солдат не увидит, потому как ему суждено умереть в октябре 1941-го. В самое тяжелое для страны время, когда враг стоит под Москвой, и повсюду, в том числе и в частях Красной армии, царят паника и растерянность… Скверно так погибать, среди всеобщего людского потока отступления, не видя победы, не зная, что будет дальше.

Судьбу солдата сорок первого в каком-то смысле повторяет судьба нашего известного мэтра казахстанской журналистики, ученого и историка Марата Карибаевича Барманкулова, чей семидесятилетний юбилей мы могли бы отмечать 13 февраля этого года, если бы он был жив. Но не случилось, Марат Карибаевич ушел от нас на изломе тяжелых лет, переживаемых республикой, 9 мая 2000 года, когда катастрофические последствия развала Советского Союза еще давали о себе знать. И вместе с тем 9 мая – это День Победы. Есть что-то символическое в таком уходе.

Хотя ему не довелось увидеть нас, нынешних, уже без страха в глазах воспринимающих окружающую действительность и происходящие в ней перемены, но и тогда, в тяжелые для республики девяностые годы, он знал, был твердо уверен, что трудности эти временные, а впереди нас ждет долгий и затяжной подъем, восхождение на вершину. Среди огромного сонма расплодившихся в то время нытиков и пораженцев он был, наверное, едва ли не единственный оптимист. И этот его искрящийся оптимизм, который он черпал в истории своего народа, выражался во всем: в его взгляде, в том, как он смотрел на вещи, его отношении к нам, студентам. Его непоколебимая вера в свой собственный народ, его будущее помогала выживать людям, знавшим Марата Барманкулова, вселяя в них увереннность в грядущем завтра.

Так Марат Карибаевич, перечисляя в одной из своих книг «Хрустальные мечты тюрков о квадронации» тюрок-властителей прошлого, говорит о том, что во всемирной истории наши великие предки сумели отметиться не столько завоевательными походами, сколько силой своего ума, своей волей. Поскольку, будучи даже последними презираемыми рабами, они выдвигались наверх.

Такими гениальными властителями прошлого были тюрки: Чингисхан, Бейбарс, Махмуд Газни. Полководческие таланты продемонстрировали всему миру простолюдин Едигей, нанесший тягчайшее поражение объединенной армии Европы, и эмир Тамерлан, при одном имени которого трепетали враги. Сюда же можно отнести Баяна – вождя аваров в Европе, хана Истеми, правителя Тюркского каганата.

А вместе с тем задавался вопросом Барманкулов, не означает ли это, что в сегодняшней Европе, в которой на положении рабов-гастарбайтеров трудятся миллионы тюрок, в их среде: «Уже сейчас родились те, кто через десяток-другой лет может оказаться наверху. Быть выбранным. И избранным. Это будут самые справедливые правители. Самые демократичные. Они будут уважать традиции того народа, в среде которого выросли. Они не будут навязывать своего. Они лишь ускорят процессы объединения Европы, так как менее других будут обременены предрассудками. Они предстанут чистой идеей, заложенной в книгах и законах ученых».

Причем древние тюрки, по Барманкулову, как и нынешние их прямые потомки – казахи, – это общность, не столько связанная генетически, по крови, сколько объединение людей единой цели, одной ментальности. В орхоно-енисейских текстах от имени кагана Кюль-тегина, правителя Тюркского каганата, об этом сказано так: «Я поднял к жизни готовый погибнуть народ, снабдил платьем нагой народ, сделал богатым неимущий народ, сделал многочисленным малочисленный народ». И здесь же рассказывается о том, как всего за пару десятков лет стало возможным подобное демографическое чудо, похожее, скорее, на взрыв – за счет привлечения и объединения других народов и предоставления им равного статуса.

Впрочем, подобные процессы объединения и слияния народов в Степи происходили и позже, на протяжении многих тысячелетий. Поэтому, если мы сегодня попытаемся исследовать родословную современных казахов, наследников древних цивилизаций Запада и Востока, с изумлением обнаружим в ней вкрапления родов: «…древнейших восточных усуней и западных кипчаков, волжских татар и енисейских мергенов, христиан – кереитов, хазаров-иудеев, кушан-буддийцев, уйгуров-манихеев».

И такое смешение разных народов и наций в одном казахском народе, если опять-таки верить Марату Барманкулову, отнюдь не делает нас слабыми и ущербными, но, наоборот, придает нам дополнительную силу, помогая нам, современным казахам, осваиваться в этом быстро меняющемся мире. Не здесь ли кроются истоки нашей сегодняшней веротерпимости и толерантности?

Причем сам Марат Карибаевич, будучи искренним поклонником Гумилева и разделяя его теорию евразийства, долгие годы не мог посвятить себя исторической науке. Хотя и закончил в свое время аспирантуру МГУ, защитив в Москве кандидатскую и докторскую диссертации по историческим темам.

Но поскольку партфункционеры от КПСС в те годы весьма своеобразно трактовали историю как политику, направленную в прошлое, перелицовывая ее каждый раз на свой собственный лад, Марат Барманкулов не пожелал участвовать в подобном трагифарсе, выбрав вместо этого тележурналистику и состоявшись уже там как мастер.

«Не лгать» – таким было его жизненное кредо… «Совесть – это главное оружие журналиста, – часто повторял он нам, своим еще несмышленым студентам. – Поэтому, от того, насколько вы завтра искренними будете по отношению к себе, будет зависеть и то, насколько вас полюбит ваш читатель».

Мало кто помнит, но именно с легкой руки Марата Карибаевича наш регион получил свое нынешнее название – Центральная Азия как более точный определяющий политический термин. До этого же везде говорили и писали: Средняя Азия. И в эти же девяностые годы из-под его пера вышли исторические книги: «Хан…Иван», «Наследники белого лебедя», «Тюркская вселенная», «Золотая баба», «Хрустальные мечты тюрков о квадронации».

Вместе с тем Барманкулов, или как его еще студенты-журналисты уважительно называли Борман, не был покладистым человеком в вещах принципиальных. Никогда не кривил душой и не старался подстраиваться под общественное мнение. И может быть, поэтому «его печатали малыми тиражами», – вспоминает о Барманкулове сегодня Нина Григорьевна Савицкая, в то время издатель и редактор газеты «Мы», долгие годы дружившая и сотрудничавшая с Маратом Карибаевичем.

Причем он, по словам Нины Савицкой, никогда на это не обижался, шутя: «Наверное, время еще не мое». И бежал по редакциям. Сам. Мэтр журналистики и истории, разнося статьи и предлагая новые темы для публикаций.

И вот теперь в завершение хотелось бы сказать, каким был основополагающий тезис Марата Барманкулова, когда он рассуждал о путях строительства нашего молодого государства… как тот солдат, которому, быть может, завтра не суждено пережить очередное сражение, но который твердо верит в нашу окончательную Победу. Он говорил, и мысль эта актуальна и сегодня: «В суровую годину войны, экономической разрухи народ объединяет и поднимает на борьбу великая идея, религиозная, патриотическая… Но я еще не видел чудака, который рисковал бы жизнью за частную или коллективную собственность, а вот за духовные ценности жертвовали собой многие.

Есть у нас такая Идея – евразийства и дружбы. Она не начертана на знаменах. Она – в наших душах. Наших сердцах. И по этой идее строит себя наша страна».

Марат БАРМАНКУЛОВ Евразийство: мифы и реальность. Из неопубликованного – фонд БИС