Этот ГХК построен на базе месторождения Сургиль, запасы которого составляют около 120 млрд кубометров газа. Строительство было начато совместным узбекско-корейским предприятием Uz-Kor Gas Chemical в 2012 году. Учредителями СП на паритетных началах стали "Узбекнефтегаз" и консорциум в составе корейских компаний Kogas, Honam Petrochemical и STX Energy. Проект стоимостью 4,2 млрд долларов реализовывался за счёт прямых инвестиций учредителей СП в размере 1,4 млрд долларов, а также кредитных ресурсов коммерческих банков Азии, Европы и Узбекистана на общую сумму свыше 2,5 млрд долларов (привлечённых на принципах проектного финансирования и сроком погашения 16 лет).
Комплекс, оснащённый современными технологиями и новейшим оборудованием, будет ежегодно перерабатывать 4,5 млрд кубометров природного газа, производя товарный газ (до 4 млрд м3), полиэтилен (387 000 тонн), полипропилен (83 000 тонн), пиролизный дистиллят (102 000 тонн) и другую ценную продукцию. Пиролизный дистиллят пойдёт на Бухарский НПЗ для получения бензина, полиэтилен и полипропилен – на экспорт в страны Юго-Восточной Азии, СНГ и Европы.
Это второй ГХК, который построен в Узбекистане. В 2001 году в республике был введён в строй Шуртанский газохимический комплекс, рассчитанный на производство 150 видов полиэтилена высокого, среднего и линейного низкого давления. Продукция предприятия пользуется высоким внутренним спросом. Так, если в 2004 году 25% продукции потреблял внутренний рынок, а на экспорт уходило 75%, то в 2015 году соотношение составило 83 и 17%. Основными зарубежными потребителями продукции комплекса являются Россия, Китай и страны Евросоюза.
Однако не всё так безоблачно. В начале февраля этого года узбекско-сингапурское СП UzIndoramaGasChemikal на неопределённый срок отложило реализацию проекта строительства ГХК в Кашкадарьинской области из-за низких цен на нефтяном рынке. Участники проекта не смогли привлечь к его реализации новых партнёров по финансовой и инвестиционной части. Проект стоимостью 2,5 млрд долларов предусматривает создание на базе Мубарекского ГПЗ производства мощностью 492 000 тонн полиэтилена, 66 000 тонн газоконденсата и 53 000 тонн пиролизного бензина в год. И это не единственная неудача.
По этой же причине (конъюнктура цен на нефть) СП Uzbekistan GTL не смогло в 2015 году привлечь внешние займы для финансирования строительства завода синтетического топлива с мощностью переработки 3,5 млрд м3 газа. Проект общей стоимостью 5,6 млрд долларов планировалось осуществить за счёт собственных средств учредителей (НХК "Узбекнефтегаз", южноафриканская Sasol и малазийская Petronas), а также кредитов от консорциума банков на условиях проектного финансирования (до 70% от суммы).
А что же Казахстан? В советское время в республике производился широкий спектр нефтехимической продукции. После развала Советского Союза эти производства пришли в упадок и их никак не могут возродить. Сегодня потребности республики в продукции нефтегазохимии на 94% покрываются за счёт импорта. И это понятно. Несмотря на то что был разработан и принят целый ряд программ и стратегий по восстановлению и развитию нефтехимической промышленности, в стране по-прежнему нет мощностей по комплексной глубокой переработке углеводородного сырья.
Очевидно, необходимо не только писать планы и программы, но и исполнять их в утверждённые сроки. К примеру, в рамках программы возрождения казахстанской нефтехимии в 2005 году было принято решение о строительстве интегрированного газохимического комплекса в Атырауской области. Инициаторы проекта заверяли: строительство комплекса завершится в декабре 2010 года. Сегодня уже 2016-ый, но практически мало что сделано. Более того, южнокорейская LG Chem Ltd, устав от многолетней борьбы с чиновниками и "сотрудничества" с казахстанскими партнёрами, заявила о выходе из проекта. Между тем он входит в перечень инвестиционных стратегических проектов республики.
Суперпроект стоимостью в 6,3 млрд долларов, который должен был обеспечить производство базовой нефтехимической продукции – 500 000 тонн полиэтилена и 800 000 тонн полипропилена – остаётся в подвешенном состоянии. К примеру, чуть более 4 лет назад в Китае и Германии было начато строительство двух подобных Атыраускому ГХК заводов. Срок исполнения – 2,5 года. Оба проекта были закончены в срок и давно экспортируют свою продукцию. У нас же строительство ГХК переносится из года в год. А ведь этот комплекс должен был закрыть потребности всего центральноазиатского региона в полимерной продукции. Теперь это сделают в Узбекистане.
А нам что мешало реализовать проект в срок? Нехватка денег? Так нет. Иначе зачем в тот же период, когда было принято решение о строительстве ГХК, компания "КазМунайГаз" инвестировала свыше 4 млрд долларов в старые нефтеперерабатывающие мощности в Румынии, покупала изношенные газораспределительные сети в Тбилиси и нефтяной терминал в Батуми? И если посчитать убытки от этих зарубежных активов, инвестиции в их модернизацию, пропавшие деньги, то наберётся более чем приличная сумма.
А ведь если в 2005 году звучали радужные прогнозы (в 2010 году будет добываться 90 млн тонн нефти и 52,5 млрд м3 газа, а через пять лет – 150 млн тонн нефти и 79,4 млрд м3 газа), то сейчас, при падающей нефтедобыче, оптимизма поубавилось. Однако на амбициозных проектах (Универсиада-2017, выставка "ЭКСПО-2017", Национальный пантеон) по-прежнему не экономят.
Может, всё дело в нежелании, непрофессионализме и коррупции? Глядя на длинный список невыполненных у нас программ и строящиеся в соседних странах предприятия, приходишь к печальному выводу: Казахстан всё больше становится страной упущенных и нереализованных возможностей. По-прежнему значительно выгоднее наращивать добычу нефти и продавать её, чем заниматься переработкой сырья. Сели на нефтяную трубу, ножки свесили и – хоть трава не расти. Однако "халява" заканчивается, и задаёшься вопросом: а дальше-то что? Без развития перерабатывающих отраслей, в частности нефтехимии, экономические перспективы страны выглядят неутешительно.
