В России побеждают пессимистические настроения. Точнее так: чиновники становятся реалистами. Весёлых и масляных глаз, как у Спанч Боба, уже не увидеть. Минэкономразвития составляет свой социально-экономический прогноз до 2019 года исходя из цен на нефть, которые не будут повышаться выше 50 долларов за бочку. При этом Минфин уже просчитал бюджет и по 25, и по 30, и по 40 за баррель.
Всё как в Казахстане. Сценарии есть, но, как кажется, даже сейчас понимания происходящего нет. После двух лет противостояния с Европой, параллельного падения цен на ресурсы, облако в штанах продолжает противостоять всему миру. Конгломерат стран с ресурсной демократией, не собирается сокращать базовые для них расходы – на оборону или содержание госаппарата. Это основа их существования. Опора. Зато бюджет продолжит экономию на социальных расходах. В частности, в России пенсии будут индексироваться раз в год на целевой уровень инфляции – 4%, достичь которой не получится и к 2020. Так что в реальном выражении за эти годы они снизятся не менее, чем на 15%. То же самое касается и зарплат бюджетников. Они расти не будут. Сократятся расходы на инвестиции в человеческий капитал – здравоохранение, образование, культуру.
Повысятся только налоги. Их будут наращивать с особым остервенением, не обращая внимание на последствия.
В штыки будет восприниматься любая попытка снизить давление. Особенно это коснётся нефтяного сектора, который никак в головах чиновников не перестанет быть дойной коровой. Особенно это очевидно в Казахстане. Являясь чуть ли не единственным источником получения доходов, нефть и нефтепродукты – центр особого внимания Правительства. Около 80% экспорта, а значит, почти все валютные поступления, исполнение обязательств всех уровней, поддержание золотовалютных резервов, как на плечах Атланта, лежит на потоках чёрного золота. Не зря, стоило заговорить об либерализации экспортной таможенной пошлины, как это привело в бешенство Министерство национальной экономики. Ерболат Досаев до последнего стоял, защищая пошлину в 60 долларов за тонну. Правда, уже в январе под грузом потери контроля над нефтянкой согласился на 40 долларов за тонну. Он объявил об этом на совместной с министром энергетики пресс-конференции в СЦК.
К середине февраля давление на отрасль усилилось, показатели были настолько низки, а доходность так мала, что пришлось таки согласовать плавающую ставку. Шаг – 5 долларов. Либеральный ход. При низких показателях, когда нефть стоит ниже 25 долларов за баррель, пошлина отменяется вовсе, а при высоких становится штрафной. Так, при цене на начало марта в 36-37 долларов за баррель ЭТП составит 35 долларов на тонну. Это на 5 долларов меньше, чем предлагалось платить в январе при фиксированном размере. Если нефть подорожает до 55 долларов, то пошлина составит 50, после 100 государство начинает изымать сверхприбыль. При 130 долларах за баррель пошлина составит 160 долларов за тонну, ну а если случится чудо и нефть перевалит за 185, то государство будет получать 236 долларов с каждой тонны.
К сожалению, Досаев услышал не всех.
Другая часть отрасли осталась не только без внимания, но по некоторым позициям их положение даже ухудшилось. Переработчики. Для них ЭТП не изменилась вовсе, а сезонная скидка на пошлину по некоторым видам номенклатуры была отменена. Таким образом, в рамках открытых границ наши партнёры по ЕАЭС получили неслыханное преимущество.
Первое. Как мы уже не раз отмечали, повышение акциза на бензин коснулось только казахстанских переработчиков. Россияне не платят лишних 33%, а значит, их бензин имеет конкурентное преимущество.
Второе. Высокие экспортные пошлины на мазут и тёмные нефтепродукты, такие как вакуумный газойль. Они практически не потребляются в Казахстане, так что их производство ориентировано на продажу за границу, а значит, они источник столь необходимых сегодня долларов. Правда, налоги и пошлины делают продукт настолько дорогим, что покупать его никто не хочет. А ведь если вспомнить, что тёмные нефтепродукты составляют более половины всего получаемого от переработки нефти продукта, то можно предположить, что уровень затоваривания хранилищ уже превзошёл все мыслимые и немыслимые пределы. Да, во многом тут наша собственная вина. Устаревшие технологии не позволяют вырабатывать больше светлых нефтепродуктов, но что есть, с тем и надо работать.
Возможно, именно этим можно объяснить спад объёмов переработки нефти на отечественных НПЗ.
Если каждый в отдельности до декабря перерабатывал до 420 тысяч тонн сырой нефти, то в январе выработка павлодарского и шымкентского заводов упала до 320 тысяч тонн, а атырауского – до 290 тысяч.
В феврале показатели соблюли тренд. Не так активно, не на сто тысяч тонн, но всё же. Тем временем, более половины всей нефти, добываемой в Актюбинске и на Кумколе, традиционно поставляется на переработку на отечественные НПЗ. Других вариантов просто нет. Перерабатывать нефть на Павлодарском НХЗ теряет смысл из-за высоких внутренних акцизов.
Так что, похоже, мы теряем отрасль. Решив проблему с продажей нефти, мы стимулируем её экспорт, тогда как переработка внутри страны становится нерентабельной и даже убыточной. С чего будут платить кредиты, взятые на реконструкцию нефтеперерабатывающих комплексов, не ясно, а это миллионы и миллионы долларов.
Цена, предлагаемая нефтяникам основными поставщиками нефти на переработку, не устраивает их, но откуда взять другую, ведь она складывается из корзины цен на нефтепродукты, выработанные из сырой нефти? Выходит, что если случится продать сырьё, то это окажется выгодней, чем его переработать. Говоря профессиональным языком, нетбэк переработки на АНПЗ не превышает 5 тысяч тенге, то есть цена, предлагаемая поставщиками нефти мангистауским нефтяникам, абсолютно не покрывает затраты на добычу. Теперь не стоит удивляться, что месторождения закрываются одно за другим.
В погоне за наполнением бюджета можно поломать хрупкое равновесие. Возможно, правильнее все-таки искать ресурсы к сокращению трат, нежели взваливать непосильную ношу на плечи бизнеса. Появившиеся дополнительные налоги и так ставят его в крайне неудобное положение. Изменения конъюнктуры рынка через диалог должны приводить к обоюдовыгодным изменениям, тем более, когда – как в случае с ЭТП для сырой нефти – у государства есть понимание, как это делать. Теперь пришло время договориться с переработчиками. Когда засуха – экономим, когда хороший урожай – щедро делимся.
