То, что гибель Аральского моря не была никакой не фатальной неожиданностью, как это попытались представить после, – лично для меня очевидно. Ещё в середине 70-х, совсем юным студентом мне довелось провести летний сезон в заповеднике Барсакельмес, который в те времена был ещё полноценным островом – обиталищем самого плотного стада копытных Глубинной Азии: куланов, джейранов и сайгаков.
Что бросалось в глаза ещё на подлёте (добраться на остров можно было лишь рейсовым АН-2 из Аральска), так это обширные полосы светлого песка, со всех сторон окружавшие Барсакельмес. Вблизи они представляли собой великолепные пляжи, шириной по километру. О том, что это были новообразования, возраст которых укладывался в одно десятилетие, утверждали местные старожилы, наблюдавшие, как год от года море отступает всё дальше и дальше. О том, что процесс шёл слишком стремительно, свидетельствовало и полное отсутствие растительности в этой зоне. Все следы надвигающейся беды были налицо.
И не только на Барсакельмесе. Главный рыбный порт Казахстана Аральск с его великолепной и глубокой естественной бухтой также начинал испытывать большие проблемы в связи с обмелением. Суда побольше уже не имели возможности приблизиться к пирсам и обречённо маячили вдалеке, на рейде. Но особенно явственно уход воды ощущался в восточной части моря-озера, где глубины были совсем мизерными и каждый сантиметр падения уровня приводил к появлению заметных участков суши там, где вчера ещё плескалась вода.
Итак, Арал стремительно уходил в историю. На глазах у многих. Несмотря на то что на всех географических картах очертание его берегов упорно проводилось по-прежнему (по максимуму), а общественность пока ещё никак не реагировала на очевидное.
Знали ли про надвигающуюся катастрофу наверху? Стопроцентно! Наверху знали всё обо всём, что только творилось в огромной стране. Советская бюрократическая машина, хоть и была громоздкой и неповоротливой, но обладала выверенной и рабочей вертикалью власти. Речь идёт не о временах, когда страной начали править старые больные маразматики, а о той поре комфортного бытия СССР, когда партийная верхушка была ещё вполне себе в уме и здравии, и которая вовсе недаром именовалась "эпохой развитого социализма".
Но если все всё знали и понимали, почему в СССР так ничего и не предприняли для спасения Аральского моря в тот момент, когда спасение это было ещё реально? Не хватило властных ресурсов? Или чего? Честно говоря, Союз с его централизованным управлением и планированием всего и вся не был государством, неспособным решать подобные проблемы. Потому гораздо интересней другой вопрос: а собирался ли кто-то решать данную проблему и спасать исчезающий Арал?
Для того чтобы ответить на него, нужно уяснить, что лежало на другой чаше весов судьбы Аральского моря. А на другой чаше лежала судьба процветания экономик и благосостояния стремительно растущего населения республик Средней Азии, напрямую зависевших от воды двух рек, которые и были единственными источниками аральского дебита. Таким образом, судьба Арала была поставлена на карту. Географическую карту.
Предполагаю, что проблема степного моря решалась далеко от его берегов – в просторных кабинетах высоких инстанций. И без участия местных рыбаков и скотоводов. О чём красноречиво свидетельствует статья в №1 журнала "Природа" за 1967 год, появившаяся ещё тогда, когда никакой проблемы не было. Следует учесть два момента. "Природа" была официальным изданием Академии наук СССР, во-первых. А во-вторых, автором статьи был член-корреспондент Академии наук Туркменской ССР В. Н. Кунин. Туркмения, заинтересованная в масштабных изъятиях амударьинской воды не меньше, чем Узбекистан и Таджикистан, была естественным союзником перераспределения водных ресурсов Средней Азии в ущерб Аралу.
Вот лишь пара фрагментов этого любопытного и много объясняющего материала:
- "Следует решить, – писал автор, – что выгоднее и нужнее: Арал с его транспортом, рыбой и пушным промыслом или гарантированный урожай с площадей, потребляющих 50 км3 оросительной воды и его переработка (хлопок, рис, виноград и т.д.). Третьего пути я не вижу".
- "Трудно представить себе, что через 10-20 лет найдётся администрация (…) которая позволит транспортировать пресную воду за тысячи километров по сухой степи полупустыне и пустыне (…) только для того, чтобы пустить эту воду на испарение с поверхности Арала".
О том, что говорилось в верхах советского руководства по поводу судьбы Аральского моря, можно только догадываться. Видимо, в какой-то момент сильное среднеазиатское лобби пересилило аргументы здравого смысла, и судьба одного из крупнейших озёр планеты (Арал делил третье-четвёртое место с африканской Викторией) была предрешена. Его отдали на заклание экономике.
