– Болат Кенжекешевич, в прошлом году во время сдачи ЕНТ было много нарушений прав выпускников, в том числе детей-инвалидов. Сейчас приближается очередное национальное тестирование. Что-то изменится?
– Я, к сожалению, не знаю, какие конкретные меры приняты, но новый министр образования при вступлении в должность обещал решить все проблемные вопросы, причем не в ходе поступления в высшие учебные заведения, а накануне. Сейчас как раз эта пора – накануне. Так что, скорее всего, стандарты будут выполнены, и тех вопросов, которые в прошлом году взбудоражили общественность, уже не будет.
Но к нам пока никто с этой проблемой не обращался. Если к нам обращаются родители или учащиеся, которые обнаружили, что с ними поступили не по закону или нарушили их права, то мы тут же реагируем. Априори мы не можем этого делать, мы не можем упрекать ведомство, которое еще не совершило действие, связанное с нарушением закона или прав.
– Но наша газета писала о нескольких фактах нарушений («Единый национальный стресс?», №25 от 26.06.2006 и «ЕНТ им долго будет сниться» № 24 (288) от 19.06.2006), и я вам лично передавала эти материалы. Тогда вы пообещали вмешаться и направить соответствующее заключение в Министерство образования. И мы писали об этом («Байкадамов о ВИЧ в Шымкенте», № 36 от 11.09.2006).
– Да, мы обращались в министерство и департаменты, особенно по Алматы и по Астане. Все признали, что да, были погрешности в этой системе. И, насколько я знаю, законченное письмо из Министерства образования о том, что на перспективу все эти ошибки будут учтены. Их постараются исправить. Это было еще до прихода нового министра. А новый министр заявил, что эти вопросы будут решены приоритетно.
Во время интервью в кабинете Байкадамова неожиданно появился представитель депутатского корпуса Ерасыл Абылкасымов. Без стука, без «здравствуйте». Как к себе домой. Вошел и сел рядом. А потом вдруг без приглашения и без ложной скромности принял участие в беседе, хотя его об этом никто не просил. Мы посчитали ненужным убирать реплики народного избранника и специально оставили их в тексте интервью, чтобы избирателям и коллегам-депутатам стало ясно, какие разнообразные проблемы волнуют душу мажилисмена Абылкасымова. Кстати, именно после этой беседы он поведал нашему журналисту о демократических веяниях, которые проникли в стены казахстанского парламента в виде многоженства и гомосексуализма.
– Как вы считаете, какие казахстанские законы нужно дорабатывать, чтобы они более эффективно защищали права граждан?
– К сожалению, пока любой наш закон, связанный с правами человека – и УПК, и Уголовный кодекс, и Кодекс о браке и семье, и закон о миграции, и закон о вероисповедании – нуждается в совершенствовании. Например, в Кодекс о браке и семье нужно ввести нормы, которые позволяют усовершенствовать отношения по усыновлению сирот, брошенных, отказников и т. д. Вопросы иностранного усыновления тоже не всегда соответствуют международным стандартам. Единственный наш правовой акт, который полностью удовлетворяет потребностям в соблюдении прав человека – это Конституция. Она имплементирует все права и свободы человека.
– Тем не менее сейчас многие правозащитники настаивают на том, что Конституция несовершенна с точки зрения гендерного равенства. В ней присутствует слово «гражданин», но нет слова «гражданка», из-за чего получается, что Основной Закон прописывает права и свободы только для мужчин. С вашей точки зрения, есть необходимость добавлять «гражданку» в Конституцию?
– Конечно, чтобы таких разговоров не было, нужно дифференцировать эти понятия. Есть гражданин и гражданка так же, как есть учитель и учительница. Но, с другой стороны, возьмите слово «водитель». «Водительницы» же нет! И женщины почему-то не возмущаются, когда им говорят: «вы как водитель нарушили правила уличного движения». Она же не требует, чтобы к ней обращались «водительница» – это неудобовыговариваемое понятие. Понятия водительница или президентша, или министерша не столько работают на благо восприятия, сколько его искажают.
– Но слово «гражданка» – не «водительница» и не «президентша», оно есть в русском языке.
– Балиевой попробуйте сказать «министерша». Оскорбится, – не удержался от комментариев молчавший до сих пор Ерасыл Абылкасымов.
– Мы не о министершах. Мы о «гражданке». Болат Кенжекешевич, вы как уполномоченный по правам человека наверняка сравнивали нашу Конституцию с конституциями западных стран…
– Я не вижу здесь ущемления прав по половому признаку. И дискриминации не вижу. Но как только будут такие прецеденты, как только женщины будут настаивать, что ущемили их права, и это будут не единичные случаи, тогда можно будет вмешаться. Тогда и законодатели обратят на это внимание и решат этот вопрос. Но пока ажиотажно об этом у нас не говорят, так же, как никто не говорит о сексуальных меньшинствах. Вот у наших западных коллег главный вопрос по нарушению прав человека – это права сексуальных меньшинств. Они спрашивают: «А у вас как?» А я говорю: «Никак». У нас, конечно, есть сексуальные меньшинства, я допускаю, но никто же не говорит, что их права ущемляются и «давайте нам вашу защиту, мы хотели бы узаконить свой статус». Этого нет.
– Они к вам с этим не обращались?
– Нет. Я уже пятый год работаю уполномоченным, и ни один не обращался, чтобы я смог засвидетельствовать это в своем отчете. Мне даже любопытно, почему эти люди не обращаются ни в комиссию по правам человека, ни в комиссию по гендерным вопросам.
– Потому что они тайно занимаются этим делом, – тут же прояснил ситуацию Абылкасымов.
– Должно общественное сознание до этого уровня вырасти. Вот в Швеции, да и во всей Скандинавии, сейчас востребованы вопросы гендера. А у нас такой гендер еще не востребован. У нас не требуют выровнять зарплату между мужчинами и женщинами, распределить между ними 50 на 50 процентов время ухода за ребенком, поделить напополам представительство в центральных госорганах. Не настаивают, чтобы один срок работал президент-мужчина, а другой срок – президент-женщина. Этого же нет! А в Скандинавских странах есть.
– Это нам и не нужно, – снова не преминул вставить народный избранник.
– А вы как считаете, нужно или не нужно? – обращаюсь к омбудсмену.
– Когда общество будет считать необходимым и востребованным эти паритеты, тогда нужно. А пока общество этого не желает, мы должны с этим считаться. Вот возьмите применение смертной казни. 65 процентов нашего населения считает, что смертную казнь применять надо. Это данные опроса общественного мнения, идентичного такому понятию, как референдум. Как вы в демократической стране будете игнорировать это мнение? Приходится с ним считаться, поэтому смертная казнь у нас по-прежнему назначается. Но если бы 65 процентов заявили о том, что нужно ее отменить, завтра появился бы законодательный акт, который бы отменил смертную казнь. А пока у нас просто объявлен мораторий.
В России общественное мнение тоже во многом предопределяло ситуацию по применению смертной казни. Там еще большее количество людей требовало, чтобы смертную казнь сохранили. Но Россия вступает в Совет Европы, и она тоже отменила смертную казнь посредством моратория. Теперь во многих субъектах Российской Федерации недовольны, что смертная казнь не применяется, особенно к серийным убийцам и всем прочим.
– Если большинство казахстанцев не поддерживают этот мораторий, почему бы нам не отказаться от него?
– Есть не только мнение общественности, но еще и так называемые перспективные ожидания международных организаций. Это свидетельствует, что страна живет международными стандартами, и это добавляет ей авторитета. Это показатель реальной политики государства. Это же не просто так группа граждан присоединилась – это решает парламент. Воля президента здесь проявляется.
– Короче, Запад давит: чтобы председательствовать в ОБСЕ, надо отменить смертную казнь. Я уверяю вас, президент даст согласие, даст нам поручение, и мы отменим смертную казнь, – расставил точки над i Ерасыл Абылкасымов.
– У американцев в большинстве Штатов применяется смертная казнь. И они считают, что так и должно быть, потому что за это выступает основная часть населения данного штата. Особенно в испаноязычных штатах – там везде смертная казнь применяется.
– А по вашему мнению, Казахстану нужна смертная казнь?
– Я за то, чтобы смертную казнь отменили. Отвлекаясь от своей должности, как человек, я считаю, что смертную казнь применять нельзя, потому что всегда есть риск ошибиться. Можно доказать, что человек был серийным убийцей, а в итоге выясняется, что он просто-напросто вынужден был признаться в содеянном. Так вели следствие, так вели дознание… В России таких примеров много. Потом появляется настоящий убийца, и все удивляются: почему же тогда человека казнили?
– Среди жалоб, поступающих к вам в офис, много таких, которые связаны с ведением следствия?
– По количеству жалоб действия правоохранительных органов находятся на втором месте. Это связано с применением недозволенных методов: несанкционированные задержания, несоответствующая минимальным стандартам работа с задержанными, помещенными в изоляторы временного содержания и в следственные изоляторы. Как правило, это работа следователей, инспекторов дорожной полиции… Одним словом, есть очень много причин, которые показывают, что правоохранительные органы заслуженно находятся на втором месте после судов.
– Причины тут две. Коррупция в правоохранительных органах – это первая. И вторая: в эти органы идут тупорылые люди, склонные к насилию. Для них избивать – удовольствие получается, чтобы вы знали. Кто нормальный – учится, а те (остальные. – Авт.) идут туда, потому что там ума не надо. Колоти и бей. И всё, – кратко обрисовал ситуацию Абылкасымов.
– Болат Кенжекешевич, как вы думаете, закон о многоженстве нужен Казахстану?
– Я не считаю, что этот закон у нас востребован. У нас нет оснований для того, чтобы серьезно обсуждать этот вопрос.
– Но его не раз поднимали в парламенте. Эту идею поддержала и лига женщин-мусульманок.
– Есть люди, которые считают, что такой закон нужен. Пусть они выскажут свою точку зрения. И если они убедят общественность, что многоженство действительно должно быть, тогда другое дело. Но я пока убедительных аргументов в пользу многоженства не слышал, не видел и не принял. Во всяком случае, меня это не убедило. И я не считаю, что многоженство – это такое состояние общества, к которому нам нужно стремиться.
– Как раз надо. Одну русскую жену, одну казахскую, – на этом месте народный избранник Абылкасымов заметно оживился.
Тема многоженства так воодушевила его, что уполномоченному по правам человека пришлось взять паузу. Зато словоохотливый депутат не без удовольствия согласился обозначить свою позицию по этому щепетильному вопросу при включенном диктофоне, после чего и поделился знаниями о многоженстве и нетрадиционной сексуальной ориентации, в том числе среди коллег-парламентариев (статья «Политическое многоженство», №14 от 16.04.2007). Правда, к ближайшей пленарке господин Абылкасымов об этом почему-то запамятовал.
