История Анны Дмитриевны Шульгиной – это история о том, что не в каком-то там Зимбабве, а в современном благополучном миллионном мегаполисе можно сгинуть без следа. Так, что даже могильного холмика никто не сыщет.
О трагедии одинокой старушки писала не только наша газета («Мегаполис» от 18.11.2013, «Бабушка здорова, кушает компот…»). Напомним вкратце фабулу дела. Скромный домик по улице Морозова, 14 в Алматы, в котором проживала одинокая Анна Дмитриевна, стал для семейства Усеиновых таким лакомым кусочком, что они не остановились даже перед преступлением. Под предлогом заботы эта семейка вывезла старушку из её родного дома и держала у себя под замком. А дом по липовым доверенностям, сварганенным при помощи знакомого нотариуса, был переоформлен и перепродан. Деньги мошенники положили себе в карман. В октябре 2009 года Анна Дмитриевна скончалась, судя по свидетельству медиков, не столько от старости, сколько из-за отсутствия медицинской помощи, антисанитарных условий и скудного питания.
Факт кончины старушки долго скрывался. И о том, что Шульгиной нет в живых, её родственница Людмила Голованова, обивавшая пороги следовательских кабинетов, чтобы найти и привлечь к ответу похитителей и мошенников, узнала только в 2011 году. После возбуждения уголовного дела подозреваемые в преступных действиях против Анны Дмитриевны Шульгиной сообщили, что бабушка похоронена на кладбище «Кок Тобе». Но из письменного ответа его смотрителя следовало, что в документации кладбища нет никаких данных о гражданке с таким именем. И вообще захоронения здесь запрещены с 2007 года. Через пару месяцев смотритель вдруг «вспомнил», что его соседи попросили захоронить их родственницу, заплатив рабочим по 10 тысяч тенге. Документы на покойницу они обещали принести позже, но так и не принесли. А сам смотритель благополучно забыл об этом факте.
И действительно после этого «признания» над неким безымянным холмиком на кладбище появилась новенькая табличка с именем Шульгиной. Вот только есть сильные сомнения, что здесь действительно покоится её прах. По ряду причин: во-первых, могилка находится в ряду захоронений за 1996 год, во-вторых, дряхлость креста, на котором установлена табличка, наводит на мысль, что он долгие годы служил опорой для имени другого покойника.
Логично возникает вопрос: действуют ли вообще на наших кладбищах какие-нибудь законы? Или любой, у кого завалялся лишний труп, может прийти с лопатой и закопать его без всяких документов и разрешений?
На просьбу Головановой проверить факт захоронения Шульгиной на кладбище «Кок Тобе» и дать оценку действиям его смотрителя зампрокурора Медеуского района Е.Килымжанов ответил, что розыск могил не входит в обязанности прокуратуры, и посоветовал обратиться в уполномоченные органы.
Формулировка – «уполномоченные» или «компетентные» органы очень удобна, если послать назойливого жалобщика куда подальше хочется, а вот куда – чиновники и сами толком не знают. Настырная пенсионерка всё же добралась до этих засекреченных органов. И их ответы заслуживают особого внимания.
Так из ответа замдиректора Центрального кладбища Алматы М.Исмаилова стало известно, что кладбище «Кок Тобе» перешло в ведение Специального комбината ритуальных услуг в 2012 году: «Следовательно, документов по захоронению на данном кладбище за предыдущие годы в нашей организации нет». И вообще в должностные обязанности смотрителя кладбища выдача решения о выделении места под захоронение и регистрация умерших не входит.
То есть по этой логике то, что кто-то пришёл с лопатой и зарыл на кладбище покойника, ни у кого не спрашиваясь, – вполне нормально. Ведь смотритель, судя по ответу, ни местами не ведает, ни даже не записывает, кого хоронят. Просто при сём присутствует.
Директор спецкомбината (СКРУ) М. Толыспаев отправил Голованову к акиму Талгарского района, поскольку до 2012 года контроль и учёт захоронений на «Кок Тобе» находились в компетенции районного акимата. Это – по его мнению. У замакима Талгарского района А. Тойбаева другая точка зрения: «Регулированием процесса захоронения занимаются фирмы, имеющие лицензию на оказание ритуальных услуг. Выяснением действительности захоронения на место того или иного человека занимаются компетентные органы после поступления к ним заявления».
Ещё в 2006 году маслихат Алматы утвердил Правила по захоронению и содержанию кладбищ, в котором указано, что захоронения должны регистрироваться заведующим кладбищем в особой книге с указанием всех необходимых сведений на основе акта о смерти. О чём почему-то неизвестно «компетентному» лицу – зам.директора Центрального кладбища Алматы и Талгарскому акимату. А потому СКРУ не виновато в том, что Шульгина померла в 2009 году, а не в 2012-м и вообще ей надо было позаботиться о том, чтобы её похоронили не на «Кок Тобе», а где-нибудь в Алматы: судя по тому, что у смотрителя кладбища «Кок Тобе» никаких регистрационных книг нет и не было, вполне возможно, что в Талгаре таких правил вообще не существовало.
Почему такой разнобой во мнениях у всех этих «уполномоченных» и «компетентных» органов? Причина проста: в Казахстане нет законодательства, регулирующего деятельность кладбищ. В лучшем случае город разрабатывает свои местные правила, в худшем – на кладбищах полный бардак. Байконур, к примеру, благодаря статусу особого населённого пункта, пользуется Законом РФ «О погребении и похоронном деле». Аналогичные законы не так давно приняли в Узбекистане, Украине, ряде других постсоветских стран. У нас – нет ни одного нормативного акта, направленного на упорядочивание работы кладбищ.
А раз нет закона, кто может обязать смотрителя регистрировать захоронения или местные органы власти – хранить эти записи? Ну хотя бы лет 10–15. Ведь Шульгина умерла меньше пяти лет назад, а следа её пребывания на земле не сохранилось ни на одной кладбищенской бумажке. Кто может запретить кладбищенским рабочим за несколько тысяч тенге закопать или откопать кого угодно по просьбе приятеля Васи или соседки Маши? Как можно привлечь к ответственности того же смотрителя коктобинского кладбища за нарушения требований закона, которого нет?
Поэтому нет ничего странного в том, что зампрокурора Медеуского района отфутболил Голованову к «уполномоченным» органам, технично обойдя в своём ответе вопрос оценки действий смотрителя коктобинского кладбища. Логика железна: нет закона – нет нарушений. А нет записей – нечего и разыскивать. А в остальном, прекрасная маркиза, на наших кладбищах всё спокойненько, всё пристойненько…
