Антонимом централизованному типу общества, где любой информационный поток можно легко и непринуждённо остановить, является вовсе не децентрализация, в которой таких точек становится больше, а равномерно распределённое общество в виде сети. Такое общество работает по принципу мониторной демократии: выследить, разоблачить и проконтролировать власть может каждый со смартфоном с выходом в интернет. Именно о таком устройстве общества рассказывает профессор Сиднейского университета, специалист по проблемам демократизации Джон Кин в своей книге "Демократия и декаданс медиа".
В таком обществе мы уже живём, утверждают техноэнтузиасты, устремлённые в будущее, участники разных мониторинговых и освободительных НПО. В таком обществе уже не существует иерархий и классов, в таком обществе голос есть у каждого.
Но будущее наступает неравномерно. 1999 г., август, Гватемала. "8 человек, которым заплатили за то, чтобы они находились внутри картонных коробок" – так называется работа современного художника испанского происхождения Сантьяго Сьерра, в которой люди прибывают на место выставки, садятся на табуретки, их накрывают коробками. Так они сидят недвижно часами.
Сьерра в разные годы в разных работах платит людям за самый широкий спектр бессмысленной работы: подержать балку, дать вытатуировать на спине линию, сбрить волосы, подержать доски, постоять лицом у стенки, выставить руку в дырку в потолке и полежать так. Платит Сьерра минимальные деньги, а участники его акций – это всегда выходцы из незащищённых слоев населения: проститутки, иммигранты, меньшинства, ветераны и так далее. Мы продолжаем жить в мире иерархии, структур, поляризации, изоляции и эксплуатации, а голоса нет у большинства – вот что хочет сказать нам Сьерра.
В мире Сьерра нет позитивного оптимистичного отношения к жизни, это мир, из которого исключены больные, безумцы, бездомные, безработные, наркоманы и проститутки. Это фальшивый и ультражестокий мир.
Даже самые большие апологеты урбанного образа жизни признают, что главным инструментом воплощения мира Сьерры стал город как победившая форма. Работает это не как некая намеренная ось зла, а как накопленный десятилетиями опыт. Опыт неосознанный, как рефлекс. Город реализует и поддерживает несправедливое общество.
9 Июня 2014 года мэр Лондона Борис Джонсон написал твит: "Шипы за пределами новостройки Southwark против ночующих под открытым небом являются уродливыми, саморазрушительными и глупыми. Разработчик должен удалить их как можно скорее".
Это был ответ на волну возмущения на шипы, которые отечественный ритейл-гигант Tesco установил на входе в один из своих магазинов. Общественность устраивала митинги и подписывала петиции, вынудив в итоге гиганта демонтировать шипы. Людей было очень много – 113 000. Такого рода скандалы потрясают города по всему миру из года в год.
Tesco сделал к тому, что называется враждебной архитектурой, или, как прозвал её художник Стюарт Сэмпл, "Дизайн против человечества". Такая архитектура в городе призвана проектировать поведение людей в общественных пространствах сообразно представлениям создателей этих самых пространств о том, как должно вести себя общество. Враждебная архитектура направлена, как правило, против тех, кого нет на радарах городских служб, тех, кто не защищён.
Это проникающая в каждодневный городской опыт архитектура – акт немой агрессии. Она проявляет себя в покатых скамейках, в подлокотниках, призванных доставлять неудобства, во встроенных в скамейки мусорных баках, в специальном освещении помещений вроде туалетов, в которых наркозависимым трудно нащупать вены, в заборах и ограждениях – пределов тут нет. Такая жестокость растёт из нежелания решать проблемы горожан и призвана вырезать целые слои общества из повестки.
Я живу на восьмом этаже многоэтажного дома. Несколько раз на нашей лестничной площадке находился бездомный мужчина средних лет, который приходил, очевидно, согреться. Каждый раз его просили уйти, и он, разумеется, уходил. В один из таких дней я проследила полчаса его маршрута: куда же он может пойти в обычный четверг, когда за окном -16? Никуда он пойти не мог, идти было некуда. Расстояния между астанинскими зданиями зимой совершенно бесчеловечны, внешние фасады полированные, непористые. Как водоотталкивающая поверхность ветровок отталкивает влагу, так они отталкивают людей – прилечь, присесть, прислониться, защититься от ветра на пару минут, собраться с мыслями негде. Не родись бездомным в Астане.
В Астане действует Центр социальной адаптации, куда по информации в СМИ полицейские в особенно морозные дни доставляют бездомных горожан, ищут возможную родню, где людей кормят и где с ними работают специалисты.
Это прекрасная инициатива, но, очевидно, недостаточная. Самое время понять, что город вокруг нас – это главный канал медиа, он говорит, он шлёт тебе сообщения. Но если тебе не повезло быть бездомным, он не разговаривает с тобой, он диктует и подавляет. Самое время спросить себя, а не наше ли коллективное сознание, не мыслящее так называемые маргинальные формы и образы жизни, привело к тому, что бездомный человек не может присесть и согреться в родном городе, на который у него такие же права, как у всех.
