Почему Токтар Аубакиров оказался кандидатом №1

Так получилось, что в августе 1991 года я случайно попал в город Ленинск – так до 1995-го назывался Байконур – и на космодром. И случайно встретил там Токтара Аубакирова, который как раз проходил предполётную подготовку по программе экспедиции на "Союзе ТМ-13". Так что предлагаемые записки, которые я извлёк из своих архивов, – плод наблюдений и разговоров тех дней – стопроцентный продукт случая.

Призна́юсь, что я заехал в Ленинск лишь для того, чтобы через него отправиться дальше, в пустыню Кызылкум, в экспедицию московских археологов.

Но первым же, кого я встретил в Ленинске, был старый друг Серёга Возовиков, мой однокашник, бывший военный лётчик, а в тот момент – кандидат в космонавты, также готовившийся к орбитальному полёту, но на следующий год. Оказалось, что большая группа из центра подготовки им. Гагарина как раз проходила очередной этап своего насыщенного обучения. В ней были и оба кандидата-казаха – Токтар Аубакиров и Талгат Мусабаев. К этому времени основной экипаж и дублёры были уже определены. Под "номером один" готовился к полёту Токтар Аубакиров, лётчик-испытатель, Герой Советского Союза.

Вполне естественно, что я решил на все сто использовать открывшиеся возможности и на несколько дней задержался на Байконуре. И в первый же день нашего знакомства заявил Токтару о своём желании написать о нём, первом казахе, который отправится в Космос.

Но дни мелькали с неимоверной быстротой, а капитальной беседы у нас всё не получалось. Лишь какие-то эпизоды, обрывки.

...Вот он вернулся с аэровизуального полёта, где его учили наблюдать сверху Землю. Полет проводился на переоборудованном Ту-104 – "тушке" со специальным иллюминатором в днище, сквозь кварцевое стекло которого и велись наблюдения: съёмки видеокамерой, описанием увиденного по ходу съёмок голосом на магнитофон.

За несколько дней пребывания на Байконуре Токтар вместе со своими инструкторами облетал практически весь Казахстан.

– Каспий сверху – такая красота! Видно, что море в силе, залив Комсомолец вытянулся к Аралу километров на сто! А Арал, похоже, гибнет окончательно. Цепь островов вот-вот перегородит море пополам. По кольцам на берегах видно, что каждый год оно всё меньше и меньше...

...А вот – небольшая дружеская пирушка по поводу удачного окончания тренировки одной из групп на выживание в пустыне. Выясняется, что нас тут целых пятеро казахстанцев – Токтар с Талгатом, мы с Возовиковым, да ещё и Александр Викторенко. Токтар берёт слово и поднимает тост:

– За нас, казахстанцев, чтобы между нами всегда было всё хорошо!

Спрашиваю на ходу:

– Золотая Звезда, говорят, это за посадку МИГ-29 на авианосец?

– Нет, посадка на авианосец была лишь одним из элементов программы испытаний самолёта, за которую нас наградили. Авианосец назывался "Леонид Брежнев", после его переименовали в "Тбилиси", а теперь назвали именем адмирала Кузнецова. Вообще корабль мало приспособлен для своей роли. На нём нет катапульты, взлетать надо с трамплина – в этом сложность...

…А вот – тренировка по сближению со станцией на тренажёре-имитаторе. Это целый кусок корабля "Союз". Александр Волков, Сан Саныч, командир предстоящей экспедиции, лежит в кресле отсека управления и чуть заметными движениями двух маленьких рычажков "подводит" "Союз" к станции.

Токтар, в соседнем "жилом" отсеке, примостился на высоком табурете перед перископом, к стеклу приставлен похожий на морской бинокль лазерный дальномер, в который он и ловит приближающуюся станцию.

Экипажу в силу обстоятельств предстоял полёт с двумя космонавтами-исследователями (вторым был австриец Франц Фибёк), но без бортинженера. Поэтому-то в те предстартовые дни так насыщена была программа подготовки – Александру Волкову, и его желание понятно, хотелось максимально подстраховать себя на случай какой-либо неприятности. Ведь очень большой процент всех наших космических неприятностей приходился именно на процесс стыковки. Станция "МИР" к тому времени уже давно отлетала положенное. В заштатной ситуации взять на себя обязанности бортинженера и должен был Токтар Аубакиров.

– Тут мне повезло, – говорил Волков, – Тохтар схватывает всё на лету. Одно слово, испытатель!

…Время шло, а капитального разговора всё не получалось. И вот, наконец, последний вечер. Назавтра космонавтам лететь в свой Звёздный. Ловлю Токтара перед ужином в бильярдной. Он только что сдал экзамен на том самом тренажёре – сдал, конечно же, на "отлично".

Большой и сильный, он играет в бильярд с мягким азартом. Видно, что далеко не профессионал в этом деле, однако шары, посланные уверенной рукой, залетают в лузы красиво и выверенно.

Заметив моё присутствие, он вдруг начинает явно тянуть время, долго целиться, мазать. Наконец, когда партия кончается, он немного смущённо говорит:

– Знаешь, Андрей, я не хочу давать заранее никаких интервью. Вообще не люблю разговоров прежде дела. Вот потом – пожалуйста, приезжай, там уж обо всём поговорим. Понимаешь? Не обижайся.

…И всё же удача не покидала меня, и встреча эта оказалась не последней. Наутро судьба опять случайно столкнула нас – на взлётной полосе аэропорта Крайний, где космонавты маялись, ожидая, когда рассеется туман в подмосковном Чкаловске, а я слонялся между вертолётами в предвкушении заброски в пустыню.

На открытом лице Токтара читалась печать каких-то неприятных мыслей.

– По "Маяку" вчера сообщили, что разбился кто-то из наших. Кто – не знаем пока...

"Кто-то из наших" – из испытателей.

– А часто такое происходит?

– Знаешь, со мной Армавирское училище закончили двести сорок человек. Погибло уже восемьдесят. А это в основном обычные лётчики. Что говорить об испытателях? Тех, кто идёт работать к нам, обязательно проводят через кладбище, где лежат наши ребята. С тех пор как я впервые увидел то кладбище, там появилась целая аллея новых могил.

– Испытатели... А чем вы отличаетесь от обычных лётчиков?

– В любом деле есть художник, и есть ремесленник. Художник – это творец, ремесленник, пусть даже очень хороший, всегда копиист. Так вот, испытатель – это художник в нашей профессии.

– Тохтар, а как собственно появилась эта мечта – летать?

– Я заболел небом ещё в детстве – мы тогда жили в селе, недалеко от Каркаралинска. Мой отец был кузнецом в колхозе "1 Мая", а мать, не поверишь, – молотобоицей! И вот однажды у нас возле села сел санитарный Ли-2 с врачами. Конечно же, все мы, ребятишки, сбежались к нему, облепили со всех сторон. Кричи на нас не кричи. И вот тогда, борттехник – видимо, это был очень умный и добрый человек – посадил всех нас в самолёт и прокатил над селом. И после уж они могли беспрепятственно взлететь – мы стали самыми их горячими помощниками: образовали цепь, никого не подпускали. Это предопределило судьбу. В школе я никогда не дрался – не потому, что боялся, а потому, что знал: случись чего – и медкомиссию не пройти.

– Так что, при поступлении проблем не было?

– Медкомиссию прошёл. А вот на вступительных экзаменах по русскому получил "тройку". Как так: в школе отличник и отличник "без дураков", а тут вдруг тройка? Я бы и с ней поступил, но обидно стало. Затребовали сочинение, там ни одной ошибки и... "тройка"! За что? Оказалось, что проверяющий просто "не поверил", что я, казах, могу знать русский язык лучше!

– Тянет домой?

– Всегда тянет. У меня удивительная жена – настоящий друг. И сыновья – Тимур и Миша уже здоровее меня. Очень я их люблю.

– А сюда, в Казахстан, тянет?

– Вот пролетал вчера на визуальных наблюдениях над родным Каркаралинском – знаешь, как сердце щемило! Стараюсь бывать в Казахстане хоть раз в год. Здесь – Родина!