Конец ноября 2016 года, годовалый, полураздетый мальчик один стоял на Арбате Алматы. Кто он и где его родители, было неизвестно. Ребёнка забрали в Алмалинское РУВД и оформили как подкидыша. Позже на голове и шее мальчика обнаружили шрамы, также выяснилось, что ему не были сделаны обычные прививки, у него рахит, анемия, задержка речевого развития и истощение.

Андрей попал в детский дом, а потом его забрала 47-летняя Елена (имена героев изменены – Авт.). Женщина и её гражданский супруг давно мечтали о ребёнке, пережив шесть выкидышей, Елена решила удочерить девочку. Но, увидев Андрея, поняла, что хочет воспитывать именно его.

"Он сразу потянул ко мне ручки, – рассказывала впоследствии Елена в суде. – Я просто хотела дать кому-то жизнь".

Елена обеспечила Андрею хорошее питание, в его детской комнате полно игрушек, патронатная семья планирует дать ему хорошее образование, для начала решив проблемы со здоровьем.

Спустя около полугода появилась биологическая мать Андрея. Она подала в суд, требуя вернуть ей сына. Женщина говорила, что её сына похитила её подруга, уведя из дома, пока она спала. Суд принял решение в пользу матери мальчика. Кристина (имя изменено) прежде была работницей коммерческого секса, на неё было заведено 25 уголовных дел, многие из них были закрыты за примирением сторон, но есть и судимости. Сейчас Кристина с ещё одним сыном живёт в реабилитационном центре для наркозависимых в посёлке недалеко от Алматы. Центр организован баптистами. Кристина говорит, что раскаялась и считает, что жила неправильно, сейчас она лишь хочет воспитывать сына и жить в соответствии с христианской моралью.

"Я дам ему больше"

Елена не хочет расставаться с Андреем, она уже успела подать документы на усыновление. На апелляции она плакала и говорила, что не знала, что у мальчика есть биологическая мать.

"Мальчик увидел фотографию биологической мамы, видимо, у него в подкорке что-то отложено, как мне сказал психолог. Потому что он швырнул этот телефон и начал топтать. Он побледнел, у него началась рвота. Когда он немного успокоился, я его поцеловала и сказала: "Я тебе эту тётю больше никогда не покажу". Он сказал: "Да-да-да, это кака", – рассказывала суду Елена. – Пришли к парикмахеру, коротко его подстригли. Парикмахер пришла в ужас, потому что, когда начали сбривать волосики, обнаружились рубцы на голове, на шее – бороздка, будто его в ошейнике держали. Мне пришлось сказать правду, что я не родная мать, сначала же сказала, что это мой ребёнок. Педиатр сказал, что шрамы были нанесены пять-шесть месяцев назад.

Апелляционная коллегия пыталась понять, почему мальчик, у которого есть не лишённая родительских прав мать, попал в патронатную семью. У Елены даже напрямую спросили, не вступила ли она в сговор с органами опеки, почему ей дали именно Андрея? Также интересовались, почему женщина десять лет живёт с мужчиной без брака и почему она только сейчас решила усыновить ребёнка.

– Хотелось бы знать ваше мнение. У ребёнка есть мать, которая хочет вернуть его, а вы держите его при себе, – спрашивали Елену в суде.

– Я дам ему больше, я дам ему хорошее образование, подниму его на ноги.

– Почему вы не усыновили Иванова, Петрова, Сидорова? Может быть, вы что-то сделали такое, чтобы именно этого ребёнка усыновить? Может быть, это вы его украли?

– Нет, ну что вы такое говорите? Я хотела усыновить любого ребёнка, но просто этот мальчик потянул ко мне руки, между нами какая-то связь, – заплакала Елена.

"У меня другая жизнь"

Родная мать Андрея тоже была в суде. Кристина призналась, что в тот день, когда мальчик пропал, она пьяная уснула дома, а подруга, которая выпивала с ней, зачем-то увела ребёнка с собой и по неясной причине оставила на Арбате. Суд назначил подруге Кристины принудительное лечение в психиатрической лечебнице, примерно в это же время старший сын Кристины попал в ДТП. В материалах дела указано, что он был без присмотра и попал в больницу с различными травмами. Кристина утверждает, что находилась рядом с ним во время происшествия.

– Всё, что было в моей жизни в прошлом, соответствует действительности. Будучи ВИЧ-инфицированной, я родила здорового ребёнка, – давала объяснения суду Кристина. – Тут сказали, что в моей жизни было 25 приводов в полицию, да, они были, были кражи. Последняя кража была 30 декабря. Я всё вернула, было примирение сторон. Я устала так жить, я не знала, куда обратиться. Я пошла в церковь баптистов, мне помогли. Там помогают бывшим зависимым. Мой старший сын учится в школе, я в родительском комитете.

В суде Кристине пеняли на то, что сына она родила в октябре 2015 года, а свидетельство о рождении получила только в августе 2016 года. Особый упор делался на то, что она ВИЧ-инфицирована и морально неустойчива.

– В материалах дела имеется справка о том, что вы обратились в полицию о пропаже ребёнка 2 декабря 2016 года, и сведений о том, что вы приходили на опознание, не имеется. 2 декабря вы обратились и исчезли. После этого вы совершили кражу и предоставили интимную услугу, несмотря на то, что вы ВИЧ-инфицированы, вы, наверное, заразили кого-то ВИЧ!

– Я никогда никого не заражала.

– На вас было возбуждено 25 уголовных дел, вы ВИЧ-инфицированы, вы оказывали услуги интимного характера, как вам поверить? Согласно закону РК о правах ребёнка и Международной конвенции, которая ратифицирована РК, государственный орган должен исходить из интересов ребёнка.

– У меня другая жизнь, я работаю кладовщиком, у меня нормальный образ жизни, я уверовала, у меня есть Господь, я воспитываю старшего сына, он учится хорошо, в нулевом классе среди 20 учеников он один из троих, кто умеет читать. У меня есть прописка, я могу снять жильё, вы можете меня проверять. Конечно, я не дам ему тех материальных ценностей, которые ему даст та семья, я не куплю ему четырёхкомнатную квартиру. Но я дам ему нормальный образ жизни без всего того, что случилось со мной, - плакала Кристина.

Представители органов опеки в суде сообщили, что Андрей был оформлен как подкидыш. Никакой информации о его прошлом найти они не смогли и никто не интересовался его судьбой до весны 2017 года.

"Мать ребёнка пришла в органы опеки в апреле 2017 года, передала перечень документов. Она принесла справку о том, что разыскивает своего ребёнка, – говорил в суде представитель органов опеки. – Я ей передала перечень документов, для того чтобы она могла доказать своё родство. В течение двух месяцев она собирала все справки. Справку из нарко- и психдиспансера. Справка о несудимости от 12 мая 2017 года, которую она предоставила, была совершенно чистой, у неё не было никаких отметок о судимости. О том, что у неё есть более 24 эпизодов судимости, нам стало известно в ходе судебного разбирательства".

ВИЧ – не повод лишать прав на ребёнка

На днях в Алматинском суде по гражданским делам отменили решение о том, что Андрей будет жить с биологической матерью. Дело будет рассмотрено заново, у Елены появился шанс оставить ребёнка себе. Параллельно будет рассмотрен вопрос о лишении Кристины родительских прав. Есть большая вероятность, что она действительно будет лишена прав на сына в связи с ненадлежащим исполнением родительских обязанностей.

Общественники, защищающие права ВИЧ-положительных людей и секс-работников, считают, что в суде не имели права подчёркивать статус Кристины, используя это как аргумент против неё.

"В Казахстане секс-работа декриминализована, это означает, что отсутствует уголовная, административная статья за занятие секс-работой. Каждый человек имеет право выбирать ту или иную деятельность, которая приносит доход, – говорит специалист по коммуникациям ОО "Амелия", Казахстан, Анна Бенкс. – ВИЧ – положительный статус в РК не является показателем для того, чтобы на основании этого лишать материнских прав. По поводу того, что она заразила кого-то ВИЧ-инфекцией, нужно попросить комментарии по этому поводу в письменном виде, есть ли заявления от пострадавших людей, есть ли судебные разбирательства или иные доказательства того, что она заразила их ВИЧ. Если они не находят доказательства, то нужно писать на них о том, что они давят на неё морально, причиняют боль, а также нарушают закон "О защите чести, достоинства и деловой репутации человека".

Что такое патронатная семья

Большинство сирот в Казахстане – социальные. Их родители не скончались, а по какой-либо причине не могут о них заботиться. В работе отечественных учёных "Проблема сиротства в Казахстане: Дисфункция родительства и кризис духовности" говорится, что, по статистике, это стабильно 82% сирот.

В последние годы в РК ведётся целенаправленная кампания по закрытию детдомов. Общественники работают над тем, чтобы найдёныши и брошенные дети сразу попадали в семьи. Есть даже негласная идеологическая борьба вокруг этой проблемы. Противники детдомов говорят о том, что система стремится удержать сирот, чтобы продолжать питаться государственными деньгами. Их оппоненты заявляют, что, напротив, патронатное родительство – это способ заработать, так как временным воспитателям платят зарплату. Однако эти выплаты составляют не более 10 МРП, то есть 24050 тенге в 2018 году. К тому же патронатные родители не имеют прав на имущество и пособия ребёнка.

В ноябре 2014 года депутат Мажилиса Парламента Турсунбек Омурзаков предложил закрыть в РК детские дома и полностью перейти на патронатное воспитание. Он ссылался на то, что детдомам выгодны сироты, так как государство выделяет на них средства.

"Имеются факты приписок усыновляемым детям тяжелых заболеваний, а также фиктивных расписок об отказе потенциальных казахстанских усыновителей от того или иного ребенка с целью передачи их иностранцам", – говорил Турсынбек Омурзаков.

Патронатная семья – временная. В неё ребёнок может попасть до достижения им 18 лет.
Если при усыновлении учитывается согласие биологических родителей либо факт лишения их прав на ребёнка, то при патронатном воспитании это не обязательно. В Кодексе "О браке и семье РК" говорится, что передача ребёнка проходит по согласованию с органом, осуществляющим функции по опеке или попечительству, и администрацией организации, в которой содержится ребенок. В патронатную семью может попасть найдёныш или ребёнок, родители которого, к примеру, отбывают наказание в тюрьме.

Патронатные родители часто привязываются к доверенным им детям и подают документы на усыновление. На этой стадии нередко возникают споры с биологическими родителями. Так было, например, в истории Гульжан Килибаевой и Бакыта Менлибаева. Супруги взяли под патронат новорождённого, от которого трижды отказалась биологическая мать. У женщины была послеродовая депрессия. Когда ребёнку исполнилось десять месяцев, Гульжан подала документы на усыновление. Суд отказал ей и принял решение вернуть ребёнка биологической матери. Почти два года Гульжан Килибаева судилась с матерью ребёнка и пряталась от судоисполнителей на разных квартирах. В конце концов ей удалось выиграть суд.

Гульжан Килибаева с семьёй / Фото Informburo.kz

"Нормы слишком общие"

По Кодексу "О браке и семье" усыновлению подлежат дети, единственный или оба родителя которых:

• умерли;
• отказались от ребенка;
• лишены и не восстановлены в родительских правах;
• дали согласие на усыновление ребёнка родственникам, лицам, состоящим в браке (супружестве) с матерью или отцом усыновляемого ребёнка (детей);
• признаны в судебном порядке недееспособными, безвестно отсутствующими или объявлены умершими;
• неизвестны.

Юрист Юрий Юрин, занимающийся вопросами усыновления, считает, что споры о том, с кем жить ребёнку, возникают из-за нечёткости нормативной базы.

Судьи обычно руководствуются Кодексом "О браке и семье" и нормативным постановлением пленума Верховного суда от 31 марта 2016 года, в котором сказано: "Родителей (родителя) или иных законных представителей усыновляемого ребенка, его родственников и других заинтересованных лиц, а также самого ребёнка, достигшего возраста десяти лет, суд может привлечь к участию в деле в необходимых случаях".

"У нас принято, если мать сто раз отказалась от ребёнка, всё равно вызывать её в суд и спрашивать, не изменила ли она своё поведение, – прокомментировал юрист добровольного общества "Милосердие" (ДОМ) Юрий Юрин. – В Семейном кодексе слов о том, что биологические родители должны присутствовать на процессе, нет. Есть нормативное постановление пленума Верховного суда от 31 марта 2016 года. По сути, Верховный суд нарушает законодательство РК, принимая нормативный акт о порядке рассмотрения дел по усыновлению. Там, как у нас водится, написано весьма расплывчато. Но судьи трактуют это так, что при решении вопроса об усыновлении обязательно надо искать биологическую мать. Были случаи, когда их находили уже мёртвыми".

По тому же постановлению Верховного суда, в случае если родитель отказался от ребёнка, за ним остаётся право поменять своё решение.

Занимающаяся делами, касающихся усыновлений, юрист Оксана Девяшина говорит, что процессы, на которых решается судьба ребёнка, самые сложные и болезненные в психологическом плане. Плюс, несмотря на то что у нас не прецедентное право, часто судьи руководствуются аналогичными решениями коллег. При этом каждое дело индивидуально. Анализируются жилищные условия родителей и потенциальных усыновителей, их образ жизни и доход. В конечном итоге кто достоин быть родителем, морально устойчив и может обеспечить ребёнку нормальную жизнь, решает судья.

"Исходя из норм постановлений Верховного суда, биологические родители в приоритете, но, к сожалению, суды не смотрят на реальную картину, – говорит Оксана Девяшина. – В ситуации с Андреем есть вся доказательная база, что мать асоциальный, в принципе, человек, суд вынес решение в пользу биологической матери. Это абсурд. Слишком много проблем в ювенальном законодательстве вообще. Потому что его как такового самого по себе нет, нормы слишком общие, нет чётких разъяснений. В ситуации с другим мальчиком, которого тоже хотела забрать биологическая мать, ранее писавшая отказные, аналогичная. Там тоже не было лишения родительских прав, то есть был отказ нотариальный, но у нас ни один нотариальный отказ по законодательству нелегитимен, пока нет решения суда".

По данным Министерства образовния и науки РК, в 2017 году из-под опеки и патроната в кровную семью возвращено 226 детей. Официальной статистики о том, в скольких случаях детей возвращали биологическим родителям через суд, в Министерстве не ведётся.

Кто может быть усыновителем

По состоянию на 01.01.2018 года в казахстанских детских домах воспитываются 6223 ребенка. В прошлом году усыновили 168 детей, 763 передали под опеку, попечительство, патронат, а также в приёмные семьи и детские дома. 630 детей были возвращены в кровную семью, как сообщили в Министерстве образования и науки РК.

В Казахстане усыновить ребёнка могут совершеннолетние граждане, способные обеспечить ребёнку нормальное психическое и физическое развитие. Усыновлять по законодательству РК нельзя, если человек признан недееспособным или имеет судимость. Также если он ранее был лишён родительских прав или отстранён от опекунства, не имеет постоянного места жительства и гражданства.

В Кодексе о браке и семье РК для усыновителей есть также ряд норм, дискриминирующих по принципу сексуальной ориентации и гендеру. Усыновителями не могут быть лица нетрадиционной сексуальной ориентации и мужчины, не состоящие в зарегистрированном браке. В отношении мужчин делаются исключения, если они фактически воспитывают ребёнка самостоятельно не менее трёх лет после смерти матери или лишения её родительских прав.

Также усыновить не могут лица с положительным ВИЧ-статусом. Есть список утверждённых Министерством здравоохранения и социального развития заболеваний, которые не дают права на усыновление. Это в числе прочих СПИД, психические расстройства, туберкулёз, лепра, некоторые формы дерматита и другие.

Усыновить совместно одного и того же ребёнка не могут лица, не состоящие в официальном браке.

Почему сложно усыновить

С 1 января 2017 в Казахстане работает Республиканский банк данных детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, а также лиц, желающих принять детей на воспитание в свои семьи. Она доступна по ссылке www.bala-kkk.kz. База контролируется Комитетом по охране прав детей. На создание банка данных для усыновителей из республиканского бюджета было выделено 126 миллионов тенге.

Пилотный запуск этой базы был в 2016 году и обернулся скандалом. В анкетах детей на сайте стали появляться странные характеристики. Такие, как "туповат", "с узким кругозором", "копуша" и "неряха". После массовой публикации скриншотов в социальных сетях Министерство образования и науки РК пообещало разобраться в ситуации. Впоследствии некорректно составленные анкеты пропали из базы.

Несмотря на открытость банка данных детей-сирот, общественники говорят о том, что она не сильно облегчает доступ к информации о детях, которым нужна новая семья.

"Недовольства очень много: информация не обновляется, она не всегда правдива. Буквально вчера мне звонила мамочка, говорила, что хотела усыновить девочку, в базе написано, что у неё есть брат, а на деле у неё три брата, – говорит основательница Клуба приёмных родителей Жанна Ким. – Были прецеденты, когда детей уже усыновляли и они стояли в базе с фамилией усыновителей. Это вообще нарушает все права и тайну усыновления. Технически не продумана работа. Очень много жалоб на эту базу. Выбор ребёнка даже усложнился. Если раньше можно было прийти и посмотреть анкеты, то теперь ты смотришь базу, и, если там кто-то уже галочку поставил, я не могу прийти к этому ребёнку. А тот человек может тоже передумать. В итоге это усложняет процесс усыновления".

Просто прийти в Дом ребёнка и получить информацию о детях на усыновление там тоже непросто. Общественники говорят о том, что детей прячут либо просят вознаграждение за доступ к ним.

"Не секрет, что государство платит за содержание детей очень большие суммы. Родители приходили ко мне и говорили, что детей пытались им продать, просили взятки, – говорит Жанна Ким. – Доказать это невозможно, никто не создал прецедент, потому что все боялись потерять ребёнка. Также влияет юридическая неграмотность самих родителей. Например, многие не знают, что только 20% детей из всех, кто содержится в детдомах, подлежат усыновлению. Все остальные – это социальные сироты, их можно взять под патронат".

В ответе Министерства образования и науки на запрос Informburo.kz говорится о том, что в Комитет по охране прав детей РК информации о вымогательствах взяток в сфере усыновления к ним не поступало.

"У КОПД фактов передачи детей в семьи из детских домов за вознаграждение не имеется. В случае имеющихся фактов просим обращаться в КОПД для принятия соответствующих мер", – говорится в ответе.

"Я ищу маму с папой"

Повзрослев, приёмные дети и воспитанники детских домов могут начать поиски своих биологических родителей либо могут, напротив, избегать упоминания о них. Этот этический вопрос каждый человек решает для себя сам. Аналогичная дилемма для приёмных родителей: раскрывать ли ребёнку тайну усыновления.

Нурсултан Нуркасымов вырос в детском доме. Сейчас он ищет своих биологических родителей. Пока никаких зацепок нет, но он продолжает собирать информацию.

"Я вообще не видел своих родителей, они оставили меня в Доме малютки, когда я родился. Потом меня передали в детский дом. Сейчас я живу в общежитии. Меня поставили в очередь на получение квартиры, дай бог, в следующем году получу, – говорит Нурсултан. – Я ищу маму с папой. Я просто хочу на них посмотреть. Кто они такие, почему они меня оставили. Все эти годы я не могу их найти, никаких следов, никаких общих знакомых, родственников. Это загадка, которая мучает меня всю жизнь. Я просто хочу посмотреть на свою маму. У меня нет злости, я не хочу её ни в чём упрекать. Может быть, она больна или нуждается, я мог бы ей помочь".

Нурсултан Нуркасымов

Психолог и гешталь-терапевт Ольга Яковенко уверена, что связь с родными родителями и традиционная семья важны для формирования гармоничной личности. Она считает, что, в противном случае, человек может вырасти с проблемами самооценки.

"Я считаю, что дети должны знать своих биологических родителей, какими бы они ни были. У меня есть опыт работы с социальными сиротами, когда родители лишены родительских прав. Они существуют, эти родители, но в силу обстоятельств – кто-то в тюрьме, кто-то лишён родительских прав, поэтому это социальные сироты, – говорит Ольга Яковенко. – И несмотря на то, что они проживают в очень хороших условиях, связь с родителями у них присутствует очень-очень глубоко, и они очень трепетно относятся к памяти о своих родителях, они не позволяют плохо о них говорить, несмотря на то, что родители асоциальные элементы. Ребёнок всё равно должен знать своих родителей и правду об усыновлении, даже если не помнит маму и папу. Ребёнок – это личность, он должен помнить свои корни, потому что у него есть и бабушки, и дедушки, и другие родственники. Если у ребёнка нет памяти о своём роде, у него нет какого-то фундамента, это может сказаться на формировании личности".

Психотерапевт Андрей Метельский считает, что традиционная модель семьи ещё долго будет оставаться важной для различных обществ. Но по его мнению, связь с биологическими родителями – это далеко не самый главный ключевой фактор, который влияет на формирование личности. Важнее, чтобы ребёнок рос в адекватной среде и желательно всё же в семье, не важно приёмная она или родная.

"Главное – получить любовь и безопасность, в любом случае, ребёнку лучше в семье, чем в детском доме. Что такое воспитание? Ребёнок на бессознательном уровне перенимает модели мышления и взаимоотношений родителей, – говорит Андрей Метельский. – Всё это происходит на подсознательном уровне. Не важно, биологические родители или приёмные, главное, что они передадут эту модель. Это лучше, чем в детдоме, где ребёнок не имеет этих моделей".