Великая Отечественная война как историческое событие используется сейчас либо в качестве аргумента, либо контраргумента в различных дискуссиях, и люди порой становятся заложниками различных интерпретаций. Появилась контристория, которая постепенно институционализируется. Манипулируя фактами, придавая значение одним событиям и замалчивая другие, можно поссорить достаточно большое количество людей и создать неразрешимые противоречия. К тому же, несмотря на то, что прошло 70 лет, я считаю, в скором времени появятся ещё "новости", связанные с ВОВ.

Сегодня постсоветские государства разделились по отношению к интерпретации истории. Часть сохраняет советское понимание того, что произошло в 1941-1945 или в 1939-1945 годах. Это такие страны, как Беларусь, Армения, Россия, Казахстан. В ряде стран подход немного трансформировался, например, в Азербайджане, Узбекистане, Туркменистане. В части республик бывшего Советского Союза значительно пересмотрели историю. Это, в первую очередь, прибалтийские республики, нынешние Украина и Грузия.

На смену действительно причастным людям приходят различные интерпретаторы, реконструкторы, которые постепенно всё это превращают в развлечение.

С чем это связано? С тем, что болевые точки истории Второй мировой войны воспринимаются сознанием политических элит этих государств по-разному. Например, такая болевая точка, как пакт Молотова-Риббентропа. В одних странах он воспринимается как необходимость, к которой вынужден был прибегнуть Сталин. В других странах, особенно тех, которые "поделили", допустим Польшу, пакт воспринимается как сговор между сильными мира сего. То же самое происходит и в оценке роли СССР во Второй мировой войне. На смену действительно причастным людям приходят различные интерпретаторы, реконструкторы, которые постепенно всё это превращают в развлечение.

Здесь можно даже и не брать пространство бывшего Союза, а посмотреть в целом. В Западной Европе, например, такой праздник как День Д – высадка союзнических войск в Нормандии, который отмечается 6 июня - имеет гораздо большее значение для их историографии, поскольку там как раз участвовали союзники, чем для стран Восточной Европы и республик бывшего Союза. Конечно, для нас Сталинград, Курская дуга всегда будут более значимыми событиями. То есть восприятие истории приобретает этноцентрический характер и сильно зависит от того, как события интерпретируются политической элитой в каждой из стран бывшего Советского Союза.

Характерна история с генералом Панфиловым, которого считают своим Казахстан и Кыргызстан. Обе страны выпустили недавно монеты, посвящённые 70-летию Победы. И на монетах – фрагменты памятников, связанных с Панфиловым. На казахстанской монете – монумент в Парке им. 28 гвардейцев-панфиловцев. На кыргызстанской – памятник Панфилову в Бишкеке. Определить, кто откуда, достаточно тяжело.

Ещё один показательный пример связан с четырьмя дважды героями Советского Союза, которые являются казахстанцами. До сих пор каждое из государств пытается этих героев привязать к себе. Я недавно наткнулся на статью в одном из украинских изданий, где Казахстан отмечен как страна, которая дала только одного дважды героя. А, например, Сергей Луганский, который родился и скончался в Алматы, отмечен как украинец, только потому, что у него фамилия заканчивается на «ий». Иногда Талгата Бегельдинова называют героем из Кыргызстана, поскольку он там воспитывался и рос. Двух выходцев из Кустанайской области – Павлова и Беду – тоже иногда причисляют к другим странам. Например, Леонид Беда был членом ЦК компартии Белоруссии, дважды депутатом Верховного совета, там он и скончался. В Белоруссии ему стоят памятники, и его воспринимают как героя-белоруса. В то же время как уроженец Кустанайской области он считается казахстанцем.

Прошло 70 лет, но в скором времени появятся ещё новости, связанные с Великой Отечественной войной.

Эти споры – у кого больше героев Советского Союза, у какой нации или у какой республики – ни к чему хорошему не приведут. Историческое прошлое должно рассматриваться не по частям, а в целом. Идея в том, чтобы характер, трагический смысл войны, её последствия, её страшное лицо сохранились в памяти потомков. Как бы там ни было, мы не избежим того, что будет писаться новая история, но она всё-таки должна меньше противостоять старой, гармонировать с ней. То есть патриотические идеалы народа, чувства общей скорби, общего плеча, – всё это необходимо нашей истории, которая в то же время должна быть социальной.

Не должно забываться, что это, в первую очередь, подвиг народа. Пока же получается, что у каждого сейчас своя победа на уме. И на смену действительно причастным людям, потомкам тех, кто воевал, приходят различные интерпретаторы, реконструкторы, которые постепенно всё это превращают в развлечение.

Не случайно на таком идеологическом фронте, как кино, происходят достаточно серьёзные бои. Самый последний скандал связан с запретом в России показа американского фильма «Номер 44», в связи с чем выступал министр культуры РФ Владимир Мединский. В Казахстане фильм не посмотреть.

...Помните «Приключения Гулливера» Джонатана Свифта, там была война остроконечников и тупоконечников. Ведь это аллегория, которая обозначает бесполезную идеологическую войну. А на самом деле за этим скрывались войны между католиками и протестантами. До нас это всё дошло в таким комическом, усечённом виде. Не хотелось бы, чтобы потомкам, скажем, через 100-200-300 лет, донеслось таким образом то, что происходило на Земле в середине XXI века. Понятно, что каждая страна стремится сделать акцент на памяти своего народа, своих граждан, которые участвовали в войне. Но всё-таки главное – гармония, главное, чтобы эти воспоминания не конфликтовали друг с другом, чтобы были компромиссы. Чтобы политические деятели не пиарились на этой трагедии - что сейчас происходит, увы, сплошь и рядом. В итоге мы получаем, что получаем – нас ссорят.