У большинства эндокринология ассоциируется в первую очередь с сахарным диабетом и йододефицитом. Однако врачи-эндокринологи – это настоящие волшебники, которые могут превратить мальчика в девочку и избавить как женщин, так и мужчин от симптомов климакса.

Доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель Республики Казахстан, академик Академии профилактической медицины Казахстана Михаил ЗЕЛЬЦЕР рассказал «Мегаполису» о специфике работы врачей-эндокринологов и развеял несколько мифов.

– Эндокринолог в наших медицинских учреждениях – врач довольно редкий…

– Эндокринолог вообще, скажем так, специальность не массовая. Но у нас эндокринологическая служба не столь уж мала. Думаю, что человек 500 врачей в республике есть.

– Этого количества достаточно?

– На этот вопрос не так просто ответить. Существующие нормативы: один эндокринолог на 50 тыс. взрослого населения. Эти нормативы были составлены, наверное, больше 50 лет назад, когда эндокринные заболевания были относительно нечастыми. За это время произошёл резкий рост эндокринных заболеваний, и эти нормативы перестали соответствовать ситуации. Сейчас врачей нужно гораздо больше. Но если исходить из нормативов, то врачей достаточно.

– Многие люди жалуются, что не могут найти хорошего врача-эндокринолога.

– Врача найти легко. Найти хорошего врача значительно сложнее.

– Врачи, особенно узкие специалисты, всё-таки  сосредоточены в больших городах.

– Безусловно, такая проблема есть. У нас плотность населения небольшая, и это, естественно, ведёт к тому, что добраться к узкому специалисту не так просто. За рубежом эндокринолог – специальность тоже редкая. Там эндокринологическое обслуживание осуществляют семейные врачи. Многие мои пациенты уехали в Германию и звонят мне, советуются. Они могут попасть на приём к эндокринологу, только если семейный врач сочтёт это необходимым. Лечением диабета второго типа на Западе занимаются семейные врачи. Честно говоря, я не уверен, что это правильно. Лечение такого диабета – сложная задача. Эндокринологу она не всегда под силу, тем более семейному врачу.

– Но ведь и у нас на смену участковым терапевтам идут семейные врачи.

– У меня это вызывает дискомфорт. У нас ведь как: закончил институт, проспециализировался и уже семейный врач. Никогда не получится из таких выпускников хороших семейных врачей. Они приходили к нам на кафедру, мы должны были за два или три дня рассказать обо всей эндокринологии. Это настоящая профанация. Мы за это время успеваем только рассказать, какие есть болезни. В идеале семейный врач – это врач-терапевт или педиатр, который проработал лет 10, набрался опыта.

– Михаил Ефимович, правда ли, что в Алматы нет людей со здоровой щитовидной железой?

– Это и правда, и неправда одновременно. У большинства людей здоровая щитовидная железа, но весь Казахстан и, в частности, юго-восток страны – зона йодного дефицита. Поэтому заболевания щитовидной железы у нас явление, отнюдь не редкое, но страдают от него далеко не все. Не так давно было проведено исследование среди младшеклассников. Выяснилось, что примерно у 11% были признаки йододефицита, проявляющиеся изменениями в щитовидной железе. 11% это далеко не все школьники, но всё равно много.

– Существует ряд мифов об эндокринологии. Один из первых: заболевания щитовидной железы можно излечить народными методами.

– Это совершеннейшая неправда. Начальные формы эндемического зоба ещё можно излечить народными средствами. Но что они из себя представляют? В таких случаях используются йодсодержащие продукты и травы. А что касается гомеопатии, я за всё время, что практикую, ни разу не видел больного с патологией щитовидной железы, которого бы вылечили гомеопаты.

– Следующий миф: узлы щитовидной железы можно вылечить лишь хирургическим путём.

– Смотря какие заболевания. Болезни щитовидной железы, к сожалению, не так редко приходится оперировать. Это в первую очередь касается узловых форм зоба, естественно, опухолей щитовидной железы и диффузного токсического зоба. Когда мы отправляем на операцию больного диффузным токсическим зобом, то это крик отчаянья. Это значит, что мы не смогли его вылечить консервативно. Кстати, за последние годы сложно сказать, отчего это произошло, но тяжесть токсического зоба, с моей точки зрения, стала значительно выраженнее. Когда я только начинал работать, если человеку ставили диагноз токсический зоб, мы могли смело говорить пациенту, что через неделю ему станет лучше. Сейчас мы бьёмся месяцами, и это не всегда даёт хорошие результаты. Часто случаются рецидивы. И тут встаёт вопрос о радикальном лечении. Это то, что касается токсического зоба. Большие узлы, опухоли подлежат хирургическому лечению, в этом плане оно эффективно. Если вовремя прооперировать рак щитовидной железы, то пациент проживёт долгую жизнь.

– Ещё один миф: из-за гормонального лечения щитовидной железы люди толстеют.

– Это не верно. Вообще слово «гормон» сейчас едва ли не ругательное. Когда собственных гормонов по каким-то причинам становится мало или много, человек начинает тяжело болеть. Заместительная терапия – это благо, и «гормон» отнюдь не ругательное слово. В своё время было показано, что при лечении целого ряда системных болезней, например, бронхиальной астмы, нужно использовать большие дозы гормонов коры надпочечников. В таком случае, правда, внешний вид человека меняется, и отсюда пошла боязнь гормонов. Что касается гормонов щитовидной железы, то они в больших дозах дают выраженное похудание. Маленькие дозы могут давать прибавку мышечной массы. Не от гормонов идёт прибавка веса, они только «откладывают» съеденное.

– Последний миф: пункционная биопсия опасна.

– Это отголоски 50-летней давности. Тогда действительно так думали. Допустим, опухоль у человека находятся где-то в центре щитовидной железы. Для биопсии нужно туда иголочкой попасть, взять кусочек ткани и вынуть иголочку. Думали, что, когда иголочка вынимается – идёт распространение клеток опухоли. Но я могу сказать, что это опасение совершенно беспочвенно. Пункционная биопсия никакой опасности не представляет.

– Правда ли, что у спортсменов, применяющих анаболические стероиды, возникают проблемы со здоровьем?

– Это в самом деле серьёзная проблема. Дело в том, что стероидные анаболики, которые часто используются, это, по сути, мужские половые гормоны. Их вводят в достаточно большом количестве. Это, как правило, ведёт к подавлению собственных половых желёз и нередко провоцирует рост всякого рода опухолей. Когда борются с допингом, это не просто потому, что допинг даёт преимущество, но ещё и потому, что это вредно для здоровья. Спортсменами используются не только анаболики. Но стероидные анаболики – это, безусловно, вещь не желательная. Особенно для женщин.

– В Казахстане мужскому здоровью уделяется в разы меньше внимания, чем женскому.

– Мужское здоровье – проблема исключительной важности. Женское здоровье давным давно взято под контроль. И никто не считает это странным. Но мужчины почему-то стесняются обращаться к врачам. В результате 5 в лучшем случае 10% мужчин, нуждающихся в помощи, обращаются за ней и получают лечение. Это сказывается и на физическом, и на психическом состоянии. У женщин климакс – нормальное явление. Все знают его проявления, как его лечить. У мужчин он тоже имеет место быть, но клиника несколько стёртая. И наступает он лет в 60–65, у некоторых пораньше. Кстати, такие занудливые больные – мужчины с климаксом. Но, если без шуток, за этим очень серьёзная проблема. И в таких случаях заместительная гормональная терапия совершенно необходима.

– Самый запоминающийся случай в вашей практике?

– Вспоминается случай, когда к нам в клинику поступил молодой человек 16 лет. Он жаловался на слабость, недостаточный рост, мы его обследовали, и оказалось, что это барышня. У него была врождённая дисфункция коры надпочечников (заболевание, в основе которого лежит нарушение синтеза стероидных гормонов в коре надпочечников. Клиническая картина при неосложнённой форме болезни характеризуется появлением в организме женщины мужских черт. Это происходит в результате избыточной продукции мужских половых гормонов андрогенов. – Авт.). По паспорту это был мальчик, внешне мальчик, воспитывался как мальчик и чувствовал себя как мальчик. И когда выяснилось, что на самом деле это девочка, мы начали ему давать заместительную гормональную терапию. И у него прямо на глазах стали проявляться женские черты. Но ему было трудно психологически. У него ведь даже девушка была. Мы очень долго его уговаривали. Он согласился на лечение, мы назначили ему препараты. Спустя некоторое время выписали. Думали, что он будет принимать лекарства и останется девочкой. Но он приехал домой, на него надавили родственники. Он перестал принимать лекарства. Опять стал болеть, потому что мальчиком он может быть только больным. Вот такой яркий случай.