Наблюдаемый ныне разрыв в их стоимости – самый значительный с 1970-х годов. Однако в отрасли ничего не меняется. Когда были деньги, мало чего сделали, а теперь, когда наступил кризис, тем более.

Все сегодняшние проблемы Казахстана являются следствием его сырьевой экономики. Страна продавала в основном нефть и за счёт этого весьма неплохо жила. Теперь, когда цены на главный экспортный продукт упали и, судя по всему надолго, ситуация радикально изменилась. А ведь о необходимости диверсификации экономики, в частности, развитии нефтегазохимии власти Казахстана говорят уже более десяти лет.

За это время в стране был разработан и принят целый ряд документов: программа восстановления и развития химической и нефтехимической промышленности на 2001-2002 годы, Стратегия индустриально-инновационного развития на 2003-2015 годы, программа развития газовой отрасли на 2004-2010 годы, программы развития нефтехимической промышленности на 2004-2010-й и 2008-2013 годы, Государственная программа форсированного индустриально-инновационного развития (ГП ФИИР) на 2010-2014 годы.

В них были определены конкретные направления развития глубокой переработки углеводородного сырья для выпуска широкого спектра продукции как базовой, так и с высокой добавленной стоимостью. Все программы сопровождались огромным финансовым обеспечением. Однако сроки действия программ закончились, а победных реляций не слышно.

Общим итогом всего этого программного разнообразия стало, во-первых, констатирование в преамбулах этих документов базовых проблем и причин неудач реформирования в предыдущие годы. Во-вторых, отсутствие по большинству из них сводных отчётов, наличие уголовных дел, связанных с хищением бюджетных средств, а также выявление Счётным комитетом фактов неэффективного и нецелевого использования тех же средств.

Последствия снижения цен на нефть показали, что ничего существенного в этом направлении не сделано. Стремление развить сектор глубокой переработки углеводородного сырья с тем, чтобы переориентировать сырьевой потенциал на выпуск продукции с высокой добавленной стоимостью, остаётся на уровне деклараций.

Что имеем сегодня? Основная статья экспорта, обеспечивающая треть ВВП страны – продажа сырья. Внутренние потребности Казахстана в продукции нефтегазохимии на 94% покрываются за счёт импорта, причём его объём с 2009 года более чем удвоился. И это понятно. В Казахстане по-прежнему нет мощностей по комплексной глубокой переработке углеводородов, и всё также он не в состоянии обеспечить себя собственной нефтехимической продукцией. Из действовавших до 1991 года около 20 крупных нефтехимических предприятий (среди которых атырауский завод "Полипропилен", Костанайский завод химволокна, Шымкентский завод по производству шин, карагандинские предприятия по выпуску резинотехнических изделий и др.) производство сохранилось лишь на некоторых из них.

За 1991-2012 годы удельный вес продукции химической и нефтехимической промышленности сократился в семь раз! При этом доля нефтегазового сектора в ВВП за этот период выросла с менее 1% до 16,7%. А ведь в советские годы один только завод пластических масс в городе Шевченко (ныне Актауский завод пластических масс в Мангистауской области) обеспечивал более половины общесоюзного производства этилена и этилбензола, стирола и полистирола.

Крахом закончился проект реконструкции Кустанайского завода химволокна (предприятие производило сверхпрочные нити для нужд аэрокосмического комплекса и атомной промышленности СССР), который в 2004 году приобрело АО "Казнефтехим". Банк развития Казахстана закачал в него сотни миллионов тенге. Ещё более 3 млрд тенге взяли в долг с помощью облигаций. В 2009 году ТОО "Казхимволокно" должно было заработать на полную мощность. Однако итогом оказалось признание в мае 2011 года уникального производства банкротом. А ведь в советское время этот завод был крупнейшим конкурентом DuPont на евразийском континенте. Судебный финал амбициозного проекта – очередной пример того, как можно потратить миллиарды и не понести за это никакой ответственности.

Республика ежегодно теряет не только потенциальную прибыль от продажи продукции с высокой добавленной стоимостью, но и само сырьё. Так, сжигание в печах ТЭЦ миллиона кубометров попутного газа с месторождения Тенгиз даст не более 20 000 долларов, тогда как дегидрирование 200 тонн этана, полученного из того же объёма газа, с последующим производством полиэтилена и полистирольных пластиков принесёт 110 000 долларов.

Тем не менее, проекты развития нефте- и газохимии на сегодня вылились только в запуск производства дорожного битума. Да и то это запущенное в декабре 2013 года на базе Актауского завода пластических масс производство стало ярким примером долгостроя. Первая продукция должна была поступить на внутренний рынок ещё в 2011 году. И это не единичный случай.

На Атырауском НПЗ комплекс по производству ароматических углеводородов (133 тыс. тонн бензола и 496 тыс. тонн параксилола) вместо 2012 года был введён в строй лишь осенью 2015 года. Продукция будет отправляться на экспорт, что связано с отсутствием в Казахстане возможностей по её переработке. Строящийся на этом же НПЗ комплекс по глубокой переработке нефти (КГПН) обещают запустить лишь к концу текущего года (планировалось в 2014 году).

В Атырауской области продолжается эпопея со строительством интегрированного газохимического комплекса по производству базовой нефтехимической продукции мощностью 1,3 млн тонн в год. Проект был презентован ещё в апреле 2005 года на прошедшей в Алматы III Казахстанской нефтехимической конференции. Комплекс, состоящий из двух газоперерабатывающих заводов, трёх установок по выпуску олефинов и двух установок полимеризации, должен стать самым мощным предприятием по производству полимеров на территории СНГ. Инициаторы проекта заявляли, что строительство комплекса завершится в декабре 2010 года. Однако до сих пор не решён вопрос обеспечения его сырьём. Инвесторы же готовы вкладываться в проект только при наличии гарантированных объёмов сырья. Список подобных проектов можно продолжать и продолжать…

Как видим, недостаточно прописать планы на бумаге, необходимо их строгое исполнение в назначенные сроки. Но профильные ведомства, как и национальная компания "КазМунайГаз", похоже, не заинтересованы в изменении ситуации. Наши нефтяники продолжают стараться продать за рубеж как можно больше добываемой нефти, а не утруждать себя заботами о переработке сырья.

Почему же структура экономики не меняется даже в условиях проседания сырьевого сектора? Причина в том, что диверсификация экономики в Казахстане сама стала бизнесом, прикрытием для получения доступа к бюджетным деньгам. Подтверждением этому является и факт того, что за годы независимости было создано множество различных структур по привлечению инвестиций, но ни одной по контролю за выполнением инвестиционных программ.

Сегодня ситуация усугубляется тем, что под натиском кризиса Правительство в первую очередь озабочено наполнением бюджета, а не поддержкой, даже объявленных приоритетными, отраслей промышленности. Не последнюю роль играет и "корректировка" курса тенге, которая оказалась непропорциональной девальвации всех основных мировых валют по отношению к доллару.