Казахстанские компании постоянно жалуются на барьеры, которыми страны-участницы Евразийского экономического союза (ЕАЭС) защищают свои рынки.

Informburo.kz решил разобраться, что это за барьеры и какая работа ведётся по их устранению. На эти вопросы в эксклюзивном интервью ответил член коллегии, министр блока по конкуренции и антимонопольному регулированию Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Серик Жумангарин.

– Серик Макашевич, в этом году как складывается торговля у Казахстана со странами ЕАЭС?

– За 9 месяцев этого года экспорт Казахстана в ЕАЭС вырос на 16%, а импорт – на 9%. В целом ситуация складывается в пользу Казахстана, но, конечно, торговое сальдо со многими странами отрицательное.

– Какая страна сейчас наиболее активно подает жалобы в ЕЭК?

– Наиболее активны белорусские заявители, потому что Беларусь очень активно заходит на российский рынок и, естественно, сталкивается там со множеством препятствий. Российские компании тоже активно работают в Беларуси. Поэтому на линии Россия – Беларусь мы получаем больше всего заявлений.

– А в целом насколько эффективны действия ЕЭК по снятию барьеров?

– В этом году мы сняли 17 барьеров и в ближайшее время ещё восемь снимем. Это хорошая динамика.

На что жалуются бизнесмены из Казахстана в ЕЭК

– Казахстанские бизнесмены часто подают жалобы в ЕЭК?

– За время действия ЕЭК было рассмотрено 41 заявление, и среди них достаточно много было казахстанских, около 10-15%. Например, Кентауский трансформаторный завод (КТЗ) подавал заявление против новолипецкого металлургического комбината, по изотропной стали. Вопрос был решён в пользу КТЗ, было подписано мировое соглашение, разработана торгово-сбытовая политика. Самое главное, что КТЗ получает сталь и есть ясность по ценовой политике.

Был также ряд заявлений, связанных с рынком взрывчатых веществ, о том, что Россия создала узкое горлышко на пути взрывчатых веществ и средств их инициации.

Сейчас алматинский дрожжевой завод жалуется на то, что на рынок зашла продукция с демпинговыми ценами...

– Кстати, представители этого завода считают, что в законодательстве ЕАЭС напрасно взаимоувязаны понятия "демпинговая цена" и "доминирующее положение" и что наказывают за демпинг только доминантов. Демпингующий может быстро стать доминантом, и потом спасать местного производителя будет поздно... Каково ваше мнение?

– У нас в законодательстве, если вы не занимаете доминирующее положение, то вы – вне нашей компетенции. Это конкурентный рынок, на нём можно ставить любую цену.

Когда мы говорим о том, что кто-то ставит низкую цену, у него должна быть рыночная власть. Только тогда он опасен. А иначе мы будем "давить клопов", малый бизнес, который только начал развиваться.

Поэтому мы говорим, что демпинг – это злоупотребление доминирующим положением.

– На что чаще всего жалуются казахстанские бизнесмены?

– В основном жалуются на фитосанитарные меры, передвижные посты, усиленный контроль. Что останавливают казахстанскую продукцию, изымают продукцию с полок магазинов.

Здесь есть проблемы, поскольку существует определённый протекционизм и с той, и с другой стороны. Но это вопросы решаемые, потому что всё регламентировано – по ветконтролю, по техрегламентам. Из 57 техрегламентов 46 уже приняты. Это единые требования к безопасности продукции на территории всего союза.

Но предприниматели забывают, что по остальным товарам действуют национальные законодательства, их надо изучать. А если нарушены требования по техрегламентам, то это уже барьеры.

Мы до приезда в Алматы вели диалог с бизнесменами в Актобе и Уральске. Какие проблемы поднимали бизнесмены? Например, пограничные посты. С нашей стороны инфраструктура на многих постах хорошая, с российской – планы по их модернизации до 2024 года. До двух суток стоят в очереди. Мы приняли решение сделать для казахстанских производителей priority pass.

Другой барьер: для выхода на рынок ЕАЭС экспортёр должен иметь электронную счёт-фактуру, но (!) заверенную подписью местного начальника комитета госдоходов и печатью. На эту простую операцию уходило до трёх суток.

Теперь, когда этот барьер был выявлен, будет осуществлено взаимодействие информационных структур соответствующих госогранов, и этого делать будет не нужно. До конца года мы эту проблему решим.

Двойная сертификация в России – явное нарушение

– Какие из барьеров сейчас создают наибольшие проблемы?

– К примеру, в России сейчас действует двойная сертификация. Кроме страновой каждый регион ввёл свою систему сертифицирования. Например, "Вологодский продукт", "Сделано в Якутии" или "Халяль. Сделано в Чечне".

Муниципальные закупки идут с таким приоритетом: чтобы победить, надо быть местным производителем. Так в российских регионах поддерживают местных товаропроизводителей. Классная идея, но идёт в полный разрез с правом ЕАЭС.

Власти в рамках обязательств по ЕАЭС обязаны давать равные условия для производителей всех стран-участниц при госзакупках. Поэтому это явное нарушение.

– ЕЭК работает над устранением этого нарушения?

– Мы уже подготовили протокольную запись. Во вторник была коллегия, на которой я потребовал, чтобы в отношении двойной сертификации было вынесено жёсткое решение. Коллеги меня поддержали, и, я думаю, в следующий вторник мы это решение вынесем.

– Какие ещё барьеры в ЕАЭС вскоре будут сняты?

– Например, в Армении есть льготная реклама армянского коньяка. В России запрещается рекламировать иностранные игристые вина. В Кыргызстане действует так называемый минимальный уровень контрольных цен. Допустим, условно, они обозначили цену тонны цемента в 1000 сомов, казахстанский производитель может поставить его за 800 сомов, но всё равно будет платить НДС при ввозе продукции с 1000 сомов. Это барьер. В том же Кыргызстане разные цены в музей для граждан страны и приезжих из ЕАЭС.

В Казахстане в качестве барьера обозначили рентный налог при вывозе угля. Сейчас мы занимаемся вопросом его снятия.

– А нарушает ли Россия правила ЕАЭС, не пропуская казахстанский уголь в Украину?

– Это может относиться к компетенции комиссии, безусловно.

Но дело в том, что этот вопрос был решён в своё время на высоком уровне – об условиях транзита угля, и не только угля, на территорию Украины в рамках санкционного воздействия. Поэтому необходимо прежде всего договорённости на высоком уровне пересмотреть.

По-моему, это решалось в своё время на уровне межправкомиссии. У российской стороны есть свои аргументы, что казахстанская сторона даже те квоты, которые есть, не вырабатывает. Но и у казахстанской стороны есть своя позиция, что поставки она сейчас наращивает и действующих квот недостаточно.

– Какие уже принятые техрегламенты ЕАЭС требуют доработки?

– Ну вот, техрегламент по мясной продукции, о чём говорил представитель компании "Беккер и К": там нет минимальных и максимальных разбросов по количеству ДНК, поэтому есть возможность создания ограничений.

А там, где что-то не указано, действует национальное законодательство. В этом случае необходимо прописать показатели в техрегламенте, чтобы не было двоякого понимания. Это очень хорошее предложение.

– Есть ли какие-то новости по торговым маркам, оставшимся с советских времён? Например, если, например, казахстанская кондитерская фабрика производит в Казахстане шоколад "Алёнка", росссийский правообладатель инициирует запрет на реализацию всей продукции этого производителя на территории России.

– Если товарный знак, название запатентованы, если российский заявитель приобрёл его законным путём у владельца, тогда говорить о чём-то достаточно сложно. Когда я возглавлял антимонопольный орган, мы несколько подобных кейсов рассматривали. Когда товарный знак зарегистрирован должным образом, ты защищён.

Запрет реализации может быть наложен только на ту продукцию, на которую есть патент, на шоколад "Алёнка" в данном случае. А если экспортёр производит конфеты "Машенька", то остановки всех поставок требовать, с юридической точки зрения, бесперспективно.

Надо чётко обозначить правила игры

– Какие страны чаще всего жалуются на Казахстан? Например, в этом году было 17 фактов задержания российской продукции...

– На Казахстан чаще всего жаловался Кыргызстан. Долгое время применяли меры фито-санитарного контроля, карантины и так далее. Но мы все эти проблемы решили.

Вчера вот буквально хотели ввести протокольную запись, что комитет ветеринарного контроля после отбора проб ограничил поставки российской пищевой продукции. Но, сделав это, комитет ветеринарного контроля должным образом не уведомил об этом все страны ЕАЭС.

Чаще всего ветеринарный контроль обнаруживает кишечную палочку или следы антибиотиков.

– Но это же не зеркальные меры?

– К сожалению, такая тревожная тенденция складывается, такие правила игры, когда контролирующие органы становятся не защитниками, а регуляторами рынка.

Понятно, что некие адмбарьеры в разумных пределах нужно применять, но с другой стороны, надо чётко обозначить правила игры. Это не должно становиться инструментом давления на бизнес.

Например, вчера господин Зенченко (Геннадий Зенченко, генеральный директор "Зенченко и К", производит молочную продукцию. – Авт.) выступил и заявил, что он перепроверил пробы, которые взяли с его продукции, в независимой лаборатории в Омске, и там не выявили этой палочки. Поэтому всякие флуктуации бывают, главное, обозначить правила игры.

И ещё важный момент, мы обсуждали его недавно с руководителем администрации президента. Мы считаем, что нужно поддерживать местных товаропроизводителей, но ни в коем случае не тех, кто хромает по качеству. Или он качество должен поднять, или не работать на экспорт.

– А вот компания "Беккер и К" жалуется, что, наоборот, наши службы плохо следят за исполнением техрегламентов. На продукте с содержанием мяса 30% некоторые экспортёры из ЕАЭС пишут "мясной продукт"...

– Что касается несоблюдения требований техрегламента нашими службами – это очень важный системный вопрос. И Геннадий Зенченко то же самое говорит: "Я не могу понять, как на полках может находиться молоко со сроком годности 6 месяцев. Пишите: "молочный напиток". Но, кстати, ему тоже запретили называть его кефир кефиром, он должен писать теперь "кефирный напиток".

По рынку алкоголя будет принято соглашение

– Казахстанские производители алкоголя жалуются на ограничения?

– Жалуются на наличие негласных барьеров.

Мы с этой проблемой разбираемся, поскольку Казахстан по итогам 2018 года, производя 4,3 млн декалитров крепкого алкоголя, экспортирует всего 55 тысяч декалитров.

Кыргызстан, производя 580 тысяч декалитров, из них экспортирует 350-380 тысяч. Беларусь 13,3 млн производит, экспортирует 4,8 млн декалитров – больше, чем мы производим.

– Почему именно казахстанского алкоголя меньше идёт на экспорт?

– Есть разные мнения, я бы не хотел субъективно высказываться.

– Водка из Казахстана хорошая и дешёвая?

– Очень хорошего качества и гораздо дешевле по цене. Естественно, при выходе такого товара на рынок он существенное давление окажет на местных товаропроизводителей.

– Какие меры принимает комиссия ЕЭК?

– Мы ведём работу, сейчас я бы не хотел раньше времени эти меры озвучивать. Вообще по этому рынку, по рынку алкоголя, будет принято соглашение. И есть две вещи, которые на сегодня являются настоящим препятствием. Первое – обеспечительный взнос при входе на рынок стран-участниц ЕАЭС с крепким алкоголем, и этот взнос мы пока сохраняем.

И второе: в Беларуси действует институт специмпортёров, то есть для входа на этот рынок нужно получить разрешение на достаточно высоком уровне. Этот барьер мы в ближайшем времени снимем.


– А что касается ограничений поставок алкоголя в Россию?

– Россия – это федерация. И в каждом федеральном округе, если у нас, скажем, в регионе это уровень директора департамента какого-то местного исполнительного органа, то там министры сидят, это достаточно высокий статус. У каждого из них есть своя региональная программа развития.

В каждом регионе есть свои барьеры, которые связаны с решениями федеральных властей. Это достаточно серьёзная тема, до сих пор глубоко не проработанная.

Мы имеем поручение выявить все проблемные места. Но в целом из препятствий на страновом уровне действует обеспечительный платёж про входе экспортёра с крепким алкоголем на рынок, а остальное – это федеральные вещи.

Китай ЕАЭС не слаще

– Это правда, что, как говорят некоторые производители, сейчас экспортировать легче в Китай, чем в Россию?

– Я бы поставил под сомнение такие слова. Экспорт в Китай связан с выполнением гораздо большего числа формальностей, чем при входе на рынки ЕАЭС. Не думаю, что это легче.

Причём Китай – это достаточно специфическая страна и в продуктовых предпочтениях, и в отношении культуры. Там законодательство достаточно сложное. Те, кто давно поставляет в Китай, наверное, руку набили, наладили каналы сбыта и вопросов не возникает, а для новичка легче выходить на рынок ЕАЭС.

– В какой стране ЕАЭС больше всего барьеров для входа казахстанской продукции?

– Барьеры довольно равномерно распределены, и у них, и у нас.

По нашей методологии в Казахстане осталось 7 барьеров (например, рентный налог, специнвестконтракты для СЭЗ и так далее), в России – 9, в Беларуси – 5-6, по 4 барьера в Армении и Кыргызстане.

Методика достаточно прозрачная, и страны обычно не оспаривают, что, мол, это не барьеры.

Тарифы на рынках зависят от затрат производителей

– Какая-то работа ведётся с доминантами на рынках ЕАЭС по снижению цен на авиа- и ж/д билеты?

– В комиссию такие заявления не поступали. Я знаю, что антимонопольные органы Казахстана занимаются этим вопросом.

Сейчас многие компании применяют систему динамического ценообразования, которая формирует определённый уровень доходности. Цена билета зависит от того, насколько и по какой цене ты заправился, от стоимости услуг аэропорта, среди которых есть пять регулируемых и -надцать нерегулируемых, от того, сколько стоит стоянка самолёта, взлёт-посадка, есть ли телескопический трап и так далее. Всё это отражается на цене билета, и здесь аэропорты конкурируют.

В Казахстане хотели, чтобы наши аэропорты были транзитными хабами на пути из Европы в Азию. Но, например, у алматинского аэропорта есть серьёзные конкуренты: аэропорт Навои в Узбекистане, аэропорт Бишкека, очень хороший аэропорт в Екатеринбурге построили, который забирает наш трафик. Почему? Дорогой авиакеросин, дорогое обслуживание, качество услуг...

– Сейчас создаётся единый рынок электроэнергии в ЕАЭС, стоит ли ожидать гармонизации тарифов?

– Думаю, нет. Потому что, во-первых, что такое единый рынок электроэнергии? С каждой стороны будут уполномоченные операторы, и речь будет идти о трансграничных перетоках.

А что такое тарифы для физических и юридических лиц? Тариф, например, в Казахстане зависит от тарифа станции, от тарифа передающих линий, он надбавки энергоснабжающей компании, от количества населения, потребителей. Где-то стоит дешевая водная станция, а где-то дорогая угольная.

Это очень специфическая, расчётная вещь, и обеспечить равный уровень тарифов для всех вряд ли получится. Сомневаюсь, что тарифы будут выровнены именно для конечных потребителей.

А что касается межгосударственных перетоков, то, наверное, будут стремиться сделать какую-то одинаковую стоимость, например, транспортировки 1 мВт.

На консенсус не надо жалеть времени

– Какие вопросы в ближайшее время рассмотрит ЕЭК?

– На следующей неделе мы выносим на коллегию интересный кейс: иностранная компания, которая производит прибор, калибрующий приборы для диагностики ожирения печени, разделила рынок ЕАЭС по географическим границам. И в Казахстане он стоит гораздо дороже, чем в России, и это отражается на гражданах в первую очередь.

Ещё по одному похожему кейсу скоро вынесем решение. Есть кохлеарные аппараты, которые детям, глухим от рождения, позволяют вернуть слух. Разница в цене на них между Казахстаном и Россией достигает 2,5 раза. Это ценовая политика материнской компании, которая находится в одной из стран Европы. По этим кейсам мы проводим расследования.

А на комиссии, я надеюсь, мы в ближайшее время рассмотрим некоторые барьеры, в том числе по региональной сертификации в России.

– За какое время в среднем ЕЭК решает проблемы с барьерами после обращений бизнеса?

– По техрегламенту обращение может рассматриваться и год, и два. По барьерам – смотря какого они характера, но в среднем за год, наверное, решается.

Это нормальный срок для объединения, в котором участвуют пять стран. Здесь не надо жалеть времени, потому что это время потрачено на поиск консенсуса.

Чем чаще ты находишь консенсус со своими партнёрами, тем легче его достичь в следующий раз по другой тематике. Возникает привычка находить консенсус.

Никто тогда не говорит "это решение неприемлемо", а говорят: в таком варианте это неприемлемо, но если вы измените угол наклона или формулировки, мы готовы его дальше рассматривать. Это и называется нормальным взаимодействием.