"В Казахстане нет детского ракового регистра, - говорит советник Министерства здравоохранения и социальной защиты Республики Казахстан по вопросам детской онкологии, профессор Университетского медицинского комплекса "Шаритэ" в Берлине Гюнтер Хенце. - Когда у вас на руках этот документ, вы абсолютно точно знаете, какая форма рака часто встречается в вашей стране. Вы сразу видите, где идёт рост опухолей, а где снижение. Можете точно определить зависимость раковых заболеваний у детей, например, от находящейся рядом атомной станции или промышленных объектов. Вы не предполагаете, а точно знаете, есть зависимость или нет, потому что можете проводить эпидемиологические исследования. Вы прослеживаете влияние факторов окружающей среды и риски со стороны наследственности, если родители ребёнка работают в химической промышленности и имеют постоянный доступ к химическим субстанциям или получают лучевую нагрузку. Что самое важное, вы можете проводить наблюдения и после выписки детей из стационара. Через пять, десять, двадцать лет вы должны знать, какие проблемы со здоровьем у них возникают и какие виды лечения к этому причастны. Есть совершенно определённые осложнения, которые проявляются через 20 лет или 30 лет. Например, девочки-подростки, которые лечились от лимфомы Ходжкина, и одним из элементов лечения была лучевая терапия, через 30 лет сталкиваются с раком груди. Если бы не было детского ракового регистра, как мы узнали бы об этом? Имея его, можно легко проследить и просчитать любую зависимость. А без регистра вы слепы. В Казахстане такой документ есть. Но он общий для детей и взрослых и совсем по-другому работает. Если я правильно понял, судьбу лечившихся от рака детей прослеживают до 15 лет, а дальше никто не знает, чем они болеют, от чего умирают. Мы держим в детском раковом регистре своих бывших маленьких пациентов до самого конца. И делаем выводы, чтобы учитывать их при лечении других детей.
Ещё у нас пока что нет хорошего взаимодействия врачей. Два года назад на наш первый мастер-класс не пришёл ни один хирург, ни один лучевой терапевт, практически не было рентгенологов, которые проводят визуальную диагностику. Они вообще не понимали, о чём идёт речь и зачем их собирают в одну группу с остальными. Половина диагнозов, которые выставляли патоморфологи, были неправильными. Мы договорились с референс-лабораторией в Германии, чтобы все сделанные в Казахстане медицинские заключения пересылались туда для подтверждения. И когда эта работа была налажена, точность диагнозов повысилась на 50%. Сейчас взаимодействие специалистов начинает работать. Но результатов придётся подождать".
