В этом сезоне Государственный Академический Симфонический Оркестр (ГАСО) отмечает восьмидесятилетие. Это старейший оркестровый коллектив в Казахстане и единственный – с академическим статусом. Последние три года ГАСО руководит молодой дирижёр Канат Омаров. Произведения классиков в исполнении этого оркестра музыкант слушал ещё школьником, а спустя много лет продолжил дело своего наставника – выдающегося дирижёра и народного артиста Казахстана Толепбергена Абдрашева.
На первый взгляд, Канат рос не в музыкальной среде, но из пяти детей в семье музыку выбрал именно он. Мы записали интервью в скромном кабинете Каната Омарова в глубине советских коридоров филармонии. Потом у дирижёра началась репетиция к фестивалю “Посвящение маэстро” – четырём ноябрьским концертам, в которых вместе с ГАСО участвуют казахстанские и зарубежные звёзды классической музыки.
- Канат, стать дирижёром было вашим давним желанием или это стечение обстоятельств?
- Я из Сарагача, это в Южном Казахстане. Помню, в детстве мы с папой поехали в Ташкент на ипподром. Там был базар, где на одном из прилавков я увидел виниловые пластинки. Долго их разглядывал, а потом попросил отца купить мне одну. Это была Шестая симфония Чайковского в исполнении дирижёра Евгения Мравинского и Ленинградского Филармонического Оркестра. Уже потом я узнал, что мне в руки попала легендарная запись, а Мравинский - один из эталонных исполнителей этой симфонии. Переслушивал её по тысячу раз. Это событие только укрепило моё влечение к симфонической музыке, но изначального желания стать дирижёром у меня не было. Я играл джаз на саксофоне. В музыкальной школе у меня были замечательные педагоги, а с 9 класса начались факультативы, где я получил вторую специальность дирижёра и сдавал выпускной экзамен со школьным оркестром. Тогда это была редкость. Так я получил направление в консерваторию в класс Толепбергена Абдрашева.
- Семья как-то способствовала вашему музыкальному развитию?
Мой отец винодел, в советские годы он работал главным инженером-технологом на винзаводе, а мама швея и кондитер. При этом мои родители очень музыкальны. Я самый младший в семье. Заметив у меня талант, родители начали учить меня разным песням, народным и не только. Я знал их, наверное, 100-150. Когда по телевизору показывали концерты, меня невозможно было оторвать от экрана. В пять лет мне купили фортепиано и отдали меня в местную музыкальную школу. После третьего класса родители отправили меня учиться в Алматы.
- Вы возглавили ГАСО в достаточно молодом возрасте. Обычно руководители таких оркестров ассоциируются с музыкантами постарше. Как вас принял коллектив? Ваш возраст не стал барьером в работе с более взрослыми коллегами?
- Меня пригласили на эту должность во время зарубежной стажировки. Я долго обдумывал предложение и посоветовался со своим педагогом - главным дирижёром Metropolitan Opera Фабио Луизи. Он посоветовал согласиться и сказал, что был бы рад получить от меня приглашение в Казахстан. Фабио Луизи - очень занятой дирижёр, заполучить его стоит больших трудов. Я вернулся в Алматы и сначала полгода поработал исполняющим обязанности главного дирижёра. Только потом меня утвердили.
К тому моменту я четыре года поработал дирижёром в консерватории, стажировался в Цюрихской опере, работал с профессиональными коллективами, но выступать на разовых концертах и руководить сложившимся оркестром не одно и то же. Мой педагог Толепберген Абдрашев руководил ГАСО и естественно какие-то экзамены мы – его ученики– сдавали вместе с оркестром. Помимо этого я еще несколько раз выступал с коллективом, когда после Толепбергена Абдрашева его возглавлял другой мой учитель Ваг Папян.
Тогда я уже знал многих музыкантов, но все равно руководить – это большая ответственность и страх. Отношения с коллективом складываются постепенно. Это не так, что ты пришёл и сразу стал любимцем. Каждый шаг приходилось взвешивать. ГАСО – коллектив с большой историей, в котором уже многое сделано. Моей первостепенной задачей было не снизить планку. Когда ты главный дирижёр, то решаешь на несколько лет вперед: в каком направлении двигаться оркестру, полностью планируешь репертуарный план. За стратегию развития отвечает главный дирижёр, и ещё есть художественный совет, в котором мы обсуждаем наши идеи. Потихоньку мы их воплощаем. Например, в филармонии давно не было большого фестиваля. Мы решили это исправить и посвятили фестиваль Толепбергену Абдрашеву, возглавлявшему ГАСО более 20 лет. Мы благодарны иминистерству культуры и спорта за поддержку. Это только начало. У нас в планах – создать международный фестиваль, который будет ассоциироваться с нашим коллективом.
- Хотел бы поговорить о вашем наставнике, которому посвящён фестиваль. Каким человеком вы его запомнили?
- Толепберген Абдрашев прошёл неординарный жизненный путь. Он вышел из глубинки и своим талантом сделал себе карьеру. Отучившись в Алматы, он поступил в Московскую консерваторию в класс гениального дирижёра Геннадия Николаевича Рождественского. Это большой дар - учиться у такого человека. В 1977 году проходил престижный международный конкурс имени Герберта фон Караяна среди дирижёров со всего мира. Единственным, кого из своего класса туда отправил Геннадий Николаевич, был Толепберген Абдрашев. Он стал дипломантом конкурса, представляя Советский Союз, и получил приглашение на стажировку в Вену.
Как педагог он был очень требовательным. Сдача произведений проходила так: “готов? – спрашивал учитель, - ну закрывай партитуру”. Ты закрываешь и наизусть дирижируешь сорокаминутную симфонию с двумя роялями. Это, конечно, не оркестр, но помогает оттачивать технику и понимать структуру музыки. На первом же курсе Толепберген Абдрашев дал нам выход на большой коллектив. Помню, как коленки дрожали, когда нас оставляли один на один с оркестром. Мне тогда было 18 лет. На первой репетиции от наплыва звуков в моей голове творился хаос. Этот поток информации нужно было как-то организовать и контролировать, хотя наизусть знаешь произведение. Дирижёра воспитывают оркестры, поэтому для нас студентов это было важным опытом. Толепберген Абдрашев дал нам мощную базу, я до сих пор вспоминаю его советы, и с каждым годом они обретают новый смысл. Я очень благодарен судьбе, что попал в класс Толепбергена Абдрашева и горжусь, что был его учеником.
- Как на вас отразился уход Абдрашева? Вам ведь пришлось что-то менять в своей жизни.
- Я долго ходил в раздумьях. Мы – его ученики, буквально осиротели, оставшись без наставника. Год спустя я пил кофе в столовой консерватории со своим другом-скрипачом, и он предложил мне создать свой оркестр. До этого мы уже обсуждали эту идею, но раньше я не решался. В тот же день я договорился с десятью музыкантами, просто идя по коридору консерватории. Это был оркестр энтузиастов. Вопрос о деньгах у нас не стоял. Мы все горели музыкой, и с каждым концертом желающих с нами играть становилось больше. Я уже начал делать свои программы и многому научился у своих друзей-инструменталистов. Естественно, долго держаться на голом энтузиазме трудно, но мне повезло: меня пригласили работать дирижёром симфонического оркестра в консерваторию. Спасибо за доверие и эту возможность Жание Аубакировой.
- До работы в ГАСО вы стажировались и работали у итальянского дирижёра Фабио Луизи в Цюрихской опере, ездили в Нью-Йорк. Три года за рубежом это достаточно долгий срок, чтобы почувствовать контрасты. В чём отличие музыкальной среды в Европе и США от Казахстана?
- Везде есть свои плюсы и минусы. Например, среднее музыкальное образование у нас очень сильное. Таких специализированных школ как Байсеитовская и Жубановская с ещё советской системой там нет. Но высшие учебные заведения там сильнее и известны своими многовековыми традициями, особенно хочу выделить оркестровую культуру. В Европе преподают серьезные профессора, многие из них выходцы из бывшего советского союза. Почему? Просто там хорошо платят. Так же и с оркестрами. Например, в Америке большая конкуренция, но когда музыкант получает место в оркестре, его основная работа позволяет содержать себя и семью. Ему уже не обязательно бегать из одного места в другое, максимум преподавать.
Конечно, у нас в оркестре есть очень крепкие музыканты, которые могут работать в любой стране мира. Тем не менее, многие талантливые музыканты уехали или хотят уехать. Денег, которые они зарабатывают здесь, к сожалению, им не хватает, поэтому большинству музыкантов в нашем оркестре приходится одновременно работать в двух-трех местах. Я не говорю о каких-то баснословных суммах, но зарплаты оркестровым музыкантам нужно увеличивать. Музыканты должны чувствовать себя нужными и спокойно заниматься любимым делом.
- Ваши коллеги подрабатывают только в сфере академической музыки, или играют в заведениях?
- Тут всё. Кто чем может. Конечно, идеальный вариант – это место в оркестре и преподавание, а свободное время посвящать своим музыкальным проектам, например, играть камерную музыку или делать сольные программы. Музыканту важно творчески развиваться, но когда тебе надо играть, а у тебя мысли, что дома на что-то денег не хватает, работать в таких условиях сложно. Поэтому, я считаю, государству нужно задуматься, пока мы не потеряли хороших музыкантов. Больше скажу, нужно создать такие условия работы, чтобы наши музыканты, уехавшие за рубеж, вернулись обратно. Немало тех, кто хотел бы работать в Казахстане, но условия труда их не мотивируют.
- Несмотря на финансовую ситуацию, в последние годы казахстанские оркестры радуют слушателей смелыми программами: это и саундтреки к фильмам, и городские опен эйры, и совместные проекты с рок-артистами, и эстрадой. Насколько ваш оркестр сегодня готов к творческим экспериментам?
- Мы достаточно открыты, если это интересно и качественно. Когда мы играем симфонии классиков, вырабатывается определенный вкус, и моя позиция, как художественного руководителя, не скатываться в попсу в плохом смысле этого слова. Я ничего не имею против поп-музыки, сам много разной музыки переиграл и дружу с эстрадными артистами. Из экспериментальных программ в канун Нового года я ставил сюиту из балета Чайковского “Щелкунчик”. На это произведение величайший джазовый музыкант и композитор Дюк Эллингтон сделал переложение. Я купил эти ноты, когда был в Нью-Йорке. Сначала я отдельно репетировал это произведение с оркестром и затем с джазменами. Никто ни о чём не подозревал, пока я не собрал музыкантов на общей репетиции, где совместил симфонический оркестр с биг-бэндом. На концерте я дирижировал и играл на саксофоне. Сначала прозвучал всем известный вариант Чайковского, и, когда очередь дошла до биг-бэнда, это же произведение зазвучало в совершенно другой манере. Публика была просто в восторге, а музыканты говорили, что для них это был незабываемый концерт. Они до сих пор просят его повторить.
Или, допустим, был у нас большой проект на ЭКСПО в Астане. Наш оркестр сыграл оригинальные саундтреки к популярному фильму “Артист” под управлением дирижёра, участвовавшего в записи музыки для кинокартины. Вместе с нами выступал и автор саундтрека: композитор Людовик Бурс, получивший “Оскар” за свою работу. На протяжении всего показа зрители смотрели фильм под живое сопровождение оркестра. Это был первый казахстанский проект такого масштаба, посвящённый саундтрекам.
Также я горжусь нашим опытом в современной академической музыке. В консерватории проходил фестиваль современной музыки “Наурыз 21”. Ко мне обратился Санжар Байтереков – композитор и художественный руководитель первого казахстанского ансамбля современной музыки “Игеру”. Он пригласил в Казахстан таких именитых композиторов, как Тристан Мюрай и Клаус Ланг. Это живые классики, новаторы. На самом деле это историческое событие, всё равно, что к нам бы приехал Дебюсси или Равель. Я присутствовал на каждой репетиции и горжусь, что наш оркестр сыграл эту музыку. Это очень полезно для коллектива, потому что, когда играешь произведения современных авторов, меняешь отношение к знакомым классическим произведениям, начинаешь по-другому слышать те же симфонии Чайковского или Малера.
У нас совершенно не охвачена музыка многих композиторов XX века. Начнем хотя бы с Новой венской Школы – Арнольда Шёнберга и его последователей Альбана Берга и Антона Веберна. Это революционеры, после которых музыка получила новое дыхание в своём развитии. Нужно заполнять эти пробелы.
- С 7 по 30 ноября в филармонии проходит фестиваль “Посвящение Маэстро”. На открытии выступал известный пианист Михаил Воскресенский. 16 ноября оркестром дирижировал друг и коллега Толепбергена Абдрашева - Мурад Аннамамедов, вместе с ним играл пианист Амир Тебенихин. Как вы составляли программу фестиваля и что могли бы рассказать об участниках предстоящих концертов?
- В программу фестиваля вошли произведения, исполнением которых дирижировал сам Толепберген Абдрашев. Например, Первая симфония Малера, Девятая симфония Шостаковича и, конечно, Симфонические танцы Рахманинова. Все эти произведения были очень близки Маэстро. Хотел бы отметить дирижёра Михаила Юровского, который будет дирижировать на следующем концерте. Он – признанный интерпретатор музыки Шостаковича. Дмитрий Шостакович был близким другом семьи Юровских. Он и Михаил не только часто общались, но и играли вместе в четыре руки на рояле. Наш гость сотрудничал с Ла Скала, Большим театром, Парижской оперой, Дрезденской государственной капеллой и не только. Вместе с Михаилом Юровским 23 ноября на сцену выйдет Народная артистка РК Айман Мусахаджаева - наша гордость и одна из ярких представительниц казахстанской скрипичной школы. Она выступает с ведущими оркестрами по всему миру, и скрипичный концерт Брамса в её исполнении, думаю, будет большим событием в нашем городе.
Завершит фестиваль гала-концерт с участием учеников Толепбергена Абдрашева. Когда-то он назвал нас внуками Рождественского. Мы очень хотели пригласить на фестиваль самого Геннадия Николаевича, но, к сожалению, его не стало в июне.
- И последний вопрос. На ваш взгляд, зачем молодым людям сегодня слушать классическую музыку? Особенно сейчас, когда в тренде совершенно другие жанры и исполнители.
- Я никого не могу агитировать. У каждого свои вкусы, и к классической музыке нужно прийти. Конечно, я рекомендую ходить на концерты классической музыки и в целом слушать её. Она формирует вкус. В классической музыке много слоёв, и когда ты начинаешь чувствовать и вникать, то постепенно появляется потребность в ней. Классическая музыка не может быть скучной. С одной стороны, здесь дело в открытости и подготовленности слушателя, а с другой - в качествах самого исполнителя. Но есть и обратная сторона. Я считаю, сфера классической музыки сегодня больше напоминает конвейер: в филармониях, концертных залах и театрах слишком много концертов. Может быть это правильно, но от переизбытка теряется ценность, притупляется восприятие. Это мы ещё не говорим про YouTube. Так происходит не только в классической музыке. Наверное, это проблема нашего времени. Может быть, нам стоит остановиться, чтобы осмыслить, зачем это всё нужно.
